Олег Измеров - Дети Империи.

– Потрясающе. Я, оказывается, многое потеряла. А вы раньше видели этот фильм?

– Конечно. На домашнем видео. Люблю старые добрые комедии.

Зина звонко расхохоталась.

– Слушайте, вы шутник. А кино, правда, хорошее. Кстати, как вы смотрите на то, чтобы совместить приятное с полезным и пройтись по магазинам?

– Положительно. Займемся шопингом вдвоем.

– Так вы тоже читали эту статью в «Науке и жизни» об американской торговле? А то на работе, представляете, никто этого слова не знает.

– Да я тоже как-то случайно наткнулся…

Виктор вдруг поймал себя на ощущении того, что он на этом проспекте вроде как бы в другом городе – большом и столичном. Вроде Ленинграда или Москвы, а, может быть, в Париже, Берлине или Вене. Здания создавали иллюзию, что и дальше, за пределами проспекта, раскинулось море таких же роскошных домов, великая, могущественная империя… Может, именно в этом и был замысел архитектора – дать возможность каждому прийти сюда и почувствовать себя частицей Третьего Рима? Освободить от чувства вековой униженности, вторичности, отсталости, вернуть гордость свободного человека?

Вот почему здесь не пытались снести старых храмов – сам проспект превратился в гигантский храм, украшенный изваяниями новых богов. Вот бог машиностроения – в рабочей спецовке, с фрезой в руке. Вот бог инженерного дела с карандашом и логарифмической линейкой. Вот покровительница хлеборобов со снопом. А вот и защитник, покровитель воинов, Зевс-громовержец в летном шлеме. Свои, близкие, понятные…

Собственно, магазины на Сталинском проспекте в основной массе отличались от бежицких в основном более пышным интерьером. Кроме того, было больше специализированных – к примеру, «Музыка», «Юный техник» или «Медицинская книга». Виктор взялся нести все сумки, несмотря на протесты Зины («Мне же совсем не тяжело! Я легкой атлетикой до сих пор занимаюсь!»), и попутно с частью продуктов прикупил хороших шоколадных конфет и пару плиток.

«Интересно, в чем смысл брать здесь, а не в Бежице? Дефицита и очередей здесь вроде как не наблюдается, выбор на первый взгляд одинаковый…»

Улучив момент в магазине готового платья, когда Зина была увлечена обзором летних плащей, он спросил у продавца:

– Скажите, а вот если чего-то в этом магазине не будет, продали уже, например, где можно еще посмотреть?

– Если вы чего-то не нашли, то вы или ваша дама можете посмотреть по каталогу, и мы закажем по телефону на базе.

– А если на базе нет?

– Оптовая база обычно связывается по телетайпу с фабриками, если запас выше или ниже нормы, чтобы перераспределить поставку продукции или изменить объемы выпуска. Но если вдруг так случится, что запас на базе исчерпан, с фабрики сообщат, к какому сроку они доставят на базу, а мы отложим товар и вышлем вам открытку.

– А в Бежице тоже можно так?

– Во всех районах. У нашего треста одна сеть магазинов.

«М-да, уровень сервиса тут очень даже ничего. Какой же тогда смысл сюда в магазины ездить? Может, сюда ездят действительно как в храм ?»

В конце проспекта, где должна была быть площадь Партизан, два жилых дома дугами в четверть круга, как ладонями, охватывали перекресток; с другой стороны улица была загорожена забором.

– А здесь будет центр культуры, – и Зина показала на висящий на заборе щит, где на фоне голубого неба было изображено здание из нескольких корпусов с колоннадами, соединенных полукругом. – Художественная, детская и патентно-техническая библиотека, фонотека и видеотека…

– Видеотека? – переспросил Виктор, думая, что ослышался.

– Ну да, фильмы для восьмимиллиметровых проекторов. Здесь же, в центре – историко-краеведческий музей, затем, в этом крыле – литературный и художественный музеи. Наверху в куполе – планетарий. А в центре площади будет самый большой фонтан в городе.

«Эх, не будет теперь в Брянске площади Партизан…»20. Детство не возвращается.Обратно они сели на трамвай на площади Культуры. Виктор под впечатлением чуть было не пошел по привычке на остановку в ту же сторону, «на десятку», ехать на Бежицу через поле.

– Вы куда? Там дальше только до завода и в депо.

Они перешли через трамвайные рельсы и стали на остановке в обратную сторону.

– Знаете, Зина, меня так потрясло это дворцовое великолепие… Да, а тут, наверное, и парки есть?

– Есть, вот, например, на Советской, возле «Динамо». Только там последние пару лет деревья сохнуть стали. Болеют, как люди, и умирают.

– А если из засохших деревьев скульптуры резать?

– А кто же будет резать?.. Слушайте, а если с модельщиками на Профинтерне я поговорю? На кафедре говорили, там некоторые увлекаются, досочки режут, отходы разные ищут… Что-нибудь сказочное, чтобы дети приходили и смотрели. Точно! И дирекция парка – она же не под отчет эти засохшие стволы сдает? Вообще, такая простая идея – как это до сих пор никто не догадался? Люди ищут негодную деревяшку, чтобы в творчестве себя выразить, а тут целые стволы пропадают! – Зина от волнения даже немного раскраснелась. – Вы не представляете, у нас в стране богатство иногда просто под ногами лежит, надо только голову к этому приложить… Идет! Вы не видите какой номер?

– Третий. Наш.

Вдоль Сталинского проспекта трамвай постепенно заполнялся пассажирами, возвращающимися в Бежицу. Виктор заметил, что, несмотря на наступление ночи, проезжая часть и тротуары были ярко освещены; на столбах висели целые гроздья осветительных плафонов, а над витринами горели длинные линии люминисцентных ламп, освещая тротуары. «Настоящий Бродвей» – подумал он. Проезжая мимо лесотехнического института, он заметил, что здание было перестроено под ампир и выкрашено в песочный цвет с белыми колоннами по фасаду, а по краю крыши курсивом лиловых газосветных трубок выведено «Бога нет».

– Интересно, а в церкви тут, наверное, никто не ходит?

– Ну почему? Ходят, и комсомольцы иногда бывают ради интереса, за это же никто ругать не будет. Главное – понимать, что это все игра, обряд, живое историческое ископаемое, вроде мамонта. Вы бы не отказались посмотреть живого мамонта?

– Нет, конечно. А что, в Брянске есть?

Зина опять заливисто рассмеялась.

– Знаете, как-то давно не попадались. Ну вот, увидели бы вы мамонта, вы бы не стали ему поклоняться? Также и церковь. Человечество выросло из детства.

Проспект кончился, и уличное освещение стало гораздо экономичнее. Зина протерла варежкой проталину на стекле.

– Звезды. Опять ночью подморозит.

– Знаете, Зина, у меня такое ощущение, что вам было уготовано судьбой штурмовать какие-то горные вершины или стать женщиной – космонавтом.