Майкл Муркок - Граф Брасс (Замок Брасс - 1)

Везде вокруг него сражались и умирали люди. Загадочный Легион Рассвета, словно окутанный сказочной розовой дымкой, врубился в ряды воинов в масках Стервятников и Волков. Их стройные ряды смешались. Из-за непрерывной головной боли Хоукмун с трудом различал, что происходит вокруг. Один или два раза он вроде заметил камаргских солдат. Вдалеке блеснули зеркальные шлемы. Внезапно он осознал, что рука его, сжимающая Меч Рассвета, бессознательно поднимается и опускается, разрубая на куски воинов Империи Мрака, что выскакивали перед ним со всех сторон.

- Граф Брасс, - пробормотал он. - Граф Брасс.

Он помнил, что желал оказаться рядом со своим старым товарищем, но не помнил, зачем. Герцог видел, как его воины-варвары из Легиона Рассвета, покрытые с ног до головы боевой раскраской, прорубают себе дорогу в гранбретанской пехоте булавами и копьями с пучками окрашенных волос у наконечника. Хоукмун смотрел вокруг, пытаясь отыскать зеркальный шлем с бронзовым гребнем, принадлежащий графу Брассу.

Между тем головная боль нарастала и стала теперь пульсирующей. Хоукмуну показалось, что шлем лишь усиливает эти болезненные взрывы. Он уже готов был сорвать его с головы, но руки были постоянно заняты нанесением или отражением ударов. А врагам не было конца. Но внезапно впереди заиграл золотом луч света, и герцог сразу понял, что видит отблеск меча графа. Пришпорив скакуна, Хоукмун бросился в свалку. Человек в зеркальном шлеме и бронзовых доспехах отражал нападение сразу трех баронов Империи Мрака. Граф оказался пешим. Крепко упершись ногами в землю, он стоял, держа в обеих руках свой огромный двуручный меч. Трое всадников одновременно пытались напасть на него. Дождавшись их приближения, граф одним взмахом клинка подрубил лошадям передние ноги, да так ловко, что Адаз Промп, перелетев через седло, приземлился в грязь точно у ног графа, за что и был первым отправлен на тот свет. Мигель Хольст, магистр Ордена Козла, попытался подняться на ноги, молитвенно сложив перед собою руки, моля о пощаде. После удара мечом голова его слетела с плеч и покатилась по земле. Теперь из троих нападавших в живых остался лишь один. Сак Гордон успел подняться на ноги и теперь мотал своей огромной бычьей головой, словно ослепленный сияющим шлемом противника.

Хоукмун протискивался сквозь сутолоку битвы, то и дело выкрикивая: "Граф Брасс! Граф Брасс!"

Ибо хотя герцог и понимал, что вся эта сцена не более чем видение прошлого, искаженное воспоминание о битве при Лондре, это не лишало его неистового желания пробиться наконец к своему Другу и драться бок о бок с ним. Но прежде чем ему это удалось, герцог увидел, как граф сорвал с себя круглый зеркальный шлем и вступил в схватку с Саком Гордоном. Противники сошлись в рукопашной.

Хоукмуну оставалось совсем немного до того места, где сражались эти двое, и герцог еще стремительнее заработал клинком.

И в этот самый миг он увидел, как рыцарь Ордена Козла с копьем в руке устремился на графа сзади. С яростным криком он налетел на него и погрузил лезвие Меча Рассвета в глотку врага в тот самый миг, когда меч графа рассек пополам маску Сака Гордона вместе с черепом. Вытолкнув труп всадника из седла, Хоукмун торжествующе воскликнул:

- Вот и лошадь для вас, граф Брасс! Благодарно улыбнувшись Другу, граф вскочил в седло, даже не подняв с земли зеркальный шлем.

- Благодарю! - прокричал граф Брасс, заглушая своим могучим голосом шум сражения. - Теперь, мне кажется, пора собрать наши силы для решающего броска.

Что-то странное послышалось Хоукмуну в голосе графа, и внезапно он покачнулся в седле от невыносимой боли, которой пропитывал его мозг Черный Камень. Он попытался найти в себе силы для ответа, но не сумел. Напрасно взор его пытался отыскать в рядах сражающихся Иссельду.

Его лошадь сама тронулась с места, а затем перешла на галоп, все убыстряя и убыстряя свой бег, и вот уже шум битвы стал доноситься откуда-то издалека, пока не исчез совсем. Затем куда-то подевалась и сама лошадь, и лишь могучий ветер уносил его все дальше и дальше. Ледяной ураган, подобный мистралю над Камаргом.

Небо потемнело. Шум битвы остался далеко позади," и ему показалось, что он проваливается в ночь. Теперь там, где только что сражались люди, колыхался тростник, поблескивали озерца среди болот. Он услышал далекое завывание болотной лисицы, и ему вдруг показалось, будто это голос графа Брасса, И внезапно ветер стих.

Он попробовал сдвинуться с места, но что-то удерживало его. На нем больше не было зеркального шлема и меча в руке. Взор его прояснился, и ужасная головная боль ушла.

Он лежал посреди болота. Вокруг была ночь. Его медленно поглощала жадная трясина. Прямо перед ним виднелись останки утонувшей лошади. Он попытался до них дотянуться, но свободной у него оставалась лишь одна рука. Он услышал, что кто-то окликает его по имени, и принял этот голос за крик птицы.

- Иссельда, - прошептал он. - Иссельда.

Глава 5

СЛОВНО СОН

Ему казалось, будто он давно мертв: видения и воспоминания подступали и смешивались, а трясина понемногу затягивала его. Чьи-то лица являлись пред внутренним взором. Граф Брасс прямо у него на глазах из цветущего юноши превратился в седого старца. Он видел Оладана с Булгарских гор. Видел Ноблио, д'Аверка. Видел Иссельду. Видел Калана де Вита-ля и Тарагорма из Дворца Времени. Со всех сторон напирали звериные маски. Он видел Ринала, сына народа-призрака; Орланда Фанка, служителя Рунного Посоха, и его брата, Рыцаря-в-Черном-и-Золотом. Потом вновь явилась Иссельда. Но почему не было других лиц? Например, его детей? И почему ему показалось, будто он видел графа Брасса ребенком - ведь он не знал его в том возрасте. Он даже еще не родился в то время.

Лицо старого графа Брасса прорезала задумчивая морщина. Губы его разомкнулись и произнесли:

- Это вы, юный Хоукмун?

- Да, граф Брасс. Это я. Мы что же, умрем вместе?

Он улыбнулся своему видению.

- Он все еще бредит, - промолвил другой голос. - Мне очень жаль, господин. Я должен был остановить его.

Хоукмун признал голос капитана Джозефа Ведлы.

- Капитан Ведла? Так вы пришли во второй раз вытянуть меня из трясины?

Рядом с рукой упал конец веревки. Не раздумывая, он продел кулак в петлю, и кто-то принялся вытаскивать канат. Мало-помалу он высвободился из болота.

Голова болела по-прежнему, словно Черный Камень так и не покидал своего места у него во лбу.

Но постепенно боль стихала. Мысли начали проясняться. Почему он вновь пережил этот эпизод? Тяжелый, пугающий близостью смерти, но тем не менее лишь самый обычный эпизод своей жизни, ничем не отличающийся от многих ему подобных.