Билл Болдуин - Приз (Рулевой - 3)

- Не знаю, почему они называют себя Лигой, - пробормотал Молдинг, которому на выходе из машины пришлось ответить на приветствие доброй сотни Контролеров. - При таком воинстве те бедолаги на улице должны чувствовать себя, как в тюрьме.

Необъятный холл Канцлерства произвел на Брима должное воздействие. Правда, это помещение напомнило ему торговую палату некой мелкой планетки, которая задалась целью во что бы то ни стало произвести впечатление на соседей. Архитекторы Лиги не поскупились на полированный белый гранит, который был повсюду - на потолке, на стенах и даже на полу, почти полностью покрытом пушистым ковром цвета черного дерева. Фантастической формы светильники сияли и мерцали в потайных нишах, как маленькие галактики. В парящем над полом прозрачном шаре играл большой оркестр, и волны музыки, сплетаясь с гулом голосов, создавали особую атмосферу, уже пропитанную тошнотворно-сладким ароматом тайм-травы.

Брим и Молдинг назвали свои имена высокому, светловолосому и голубоглазому офицеру-распорядителю в голубой форме, после чего присоединились к длинной очереди ожидающих приема. В зале между гостями сновали сотни служителей в униформе - они разносили напитки, закуски и улыбались так благостно, что хоть сейчас принимай их в орден градгроут-норшелитов. Но вдоль стен выстроилась целая армия других, абсолютно неподвижных - только глаза шмыгали по сторонам, а руки в любой момент могли выхватить бластеры, почти незаметные под униформой.

- Как по-твоему, - прошептал Молдинг, - эти бластеры у них заряжены или нет?

- Как ты мог даже подумать такое? Всем известно, что в кобурах у них спиртное.

- А оно не взрывается, когда его пьешь? Примерно метацикл спустя они оказались в голове очереди, и Брим впервые разглядел как следует великого адмирала Кабула Анака - человека, который правил государством в отсутствие Императора. Он был куда меньше, чем ожидал Брим: имперская пропаганда во время войны изображала адмирала злобным гигантом. В жизни он оказался совсем не страшным, почти неприметным. На улице Брим прошел бы мимо него, не обратив внимания. Длинные седые волосы, закрывавшие уши, гармонировали с маленькой бородкой и густыми бакенбардами. Блестящий адмиральский мундир со всеми регалиями и боевыми наградами не мог скрыть отросшего брюшка, и Анак заметно горбился - не иначе как вследствие тяжелых ранений, полученных в битвах за Аталанту. Говорили, что ему заменили чуть ли не две трети организма в медицинском автомате после того, как Эрат Плутон раздолбал его корабль "Ренгаз" в единоборстве на своей старой "Королеве Элидиан". Но адмирал, хотя и явно утомленный, продолжал сердечно пожимать руки своим гостям. Каждому он говорил несколько слов и провожал его улыбкой, а после кивал адъютанту, давая знак представить следующего. Это выглядело так, будто адмирал действительно хотел нравиться, но Брим выработал в себе слишком циничное мнение о политиках, чтобы поверить в такое.

И еще: Анак превосходно разбирался в том, какие приветствия приняты в разных секторах галактики. Он пожимал руки, локти, запястья, целовал пальцы и даже соприкасался щеками. Наиболее обстоятельно он здоровался с привлекательными дамами, особенно если ритуал предусматривал объятие или поцелуй в щечку. Брим улыбался, наблюдая за ним. У старого лиса, конечно, есть и скучные обязанности, зато приятными он пользуется вовсю!

Переговорив с красивой азурнийской парой, шедшей перед имперскими пилотами, адмирал кивнул своему адъютанту в белоснежном с золотыми аксельбантами мундире.

- Пилот Имперского Звездного Общества коммандер Тобиас Молдинг, прокатилось по залу.

Адмирал пожал руку Молдингу, со скучающим видом оглядывая зал. Они обменялись несколькими словами, которых Брим не слышал, и Анак снова кивнул адъютанту.

- Первый пилот Имперского Звездного Общества гражданин Вилф Анзор Брим!

Брим протянул руку адмиралу Лиги. Он почему-то не чувствовал никакой нервозности в присутствии этого архизлодея, врага всего, что Бриму было дорого.

- Ваше превосходительство, - произнес пилот, как предписывалось в прочитанном им протоколе, - однако сказал он это на безупречном фертрюхте, языке Лиги.

- Так вы говорите по-нашему, Брим? - Анак с улыбкой посмотрел ему в глаза. - А я и позабыл. - Его рукопожатие было сухим и холодным, но твердым. Вблизи его облик обрел все то легендарное величие, которое приписывал ему Брим в воображении. Кабул Анак был адмиралом до мозга костей.

- Я выучился этому в юности, - сказал Брим, - на карескрийских рудовозах.

- Я знаю, - ответил Анак и помолчал немного, ввинчиваясь своими голубыми глазами в самую душу карескрийца. - Как же вы должны меня ненавидеть, - с искренней болью наконец произнес он.

- А-адмирал? - недоуменно пробормотал Брим, не веря своим ушам.

- Мне известно, что во время моего первого налета на Карескрию погибла ваша младшая сестра. Если я правильно помню, она умерла у вас на руках.

Брим сознавал всем своим существом, что задерживает очередь, состоящую из высокопоставленных лиц, но ни за что не согласился бы прервать этот жуткий разговор.

- Вы правильно помните, адмирал, - услышал он как бы со стороны собственный голос.

- Тогда, быть может, вам будет приятно узнать, что мы некоторым образом в расчете - мой единственный сын погиб в атаке на имперский конвой перед самой битвой за Аталанту. - Адмирал перевел дыхание, словно перебарывая какие-то сильные эмоции. - Его "Горн-Хофф 380А-8" был уничтожен, когда атаковал с кормы легкий имперский крейсер "Непокорный".

Слова Анака поразили Брима как попадание метеора.

- Не знаю, что и сказать, адмирал, - промолвил он.

- Нет таких слов, мистер Брим, - сказал адмирал, кивая адъютанту. - Нам доступно понять одно: в каждой войне есть две стороны.

Ошеломленный Брим перешел к следующему сановному лицу, но не запомнил ни имени этой дамы, ни всех прочих имен, которые называли ему в этот вечер. Из знакомых здесь был только Валентин, да и тот не сумел уделить ему времени. Появление Марго в потрясающем белом платье было одним из немногих событий, которые отложились у Брима в памяти. Сам Ла-Карн, будучи в общительном настроении, приветствовал карескрийца, как вновь обретенного друга. Брим пожал ему руку и склонился поцеловать прелестные пальцы Марго. Заглянув ей в глаза, он понял, сколько боли и смущения доставляет ей эта встреча. Послушав, как барон хвастается своим маленьким сыном, Брим неуклюже извинился и присоединился к Молдингу, который беседовал с группой молодых великосветских людей, представителей Империи, - они вступили в Звездную Команду лишь для того, чтобы поприсутствовать на гонках.