Андрэ Нортон - Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный

— Он искал Свет, а не Тьму, — заявил я.

— Разве я был бы здесь, если бы это было не так, лорд Керован? Я посланец тех сил, с которыми он хотел связаться, к которым он вел тебя до того, как прозвучал рог. Слушай внимательно. Сейчас ты стоишь на перепутье и перед тобой два пути. Оба очень опасны. Оба могут привести тебя к тому, что вы, люди, называете смертью. В эту ночь тебе придется пойти по одному из них. Это предназначено тебе, так как ты рожден в Святилище…

Произнес ли он чье-либо имя? Думаю, что да, но оно ничего не значило для человека. Я согнулся и приложил руки к ушам, чтобы защитить их от ужасного грохота, прокатившегося в небесах.

Пивор пристально смотрел на меня, как бы оценивая мою реакцию. Теперь его посох указывал на меня. Вокруг него по всей длине возникло светящееся облако, которое затем сорвалось с посоха и поплыло по воздуху ко мне. Коснувшись моего лица, оно распалось, но я не ощутил прикосновения.

— Родич, — произнес он. Голос его стал мягким и потерял величавость, с которой он разговаривал со мной до этого.

— Родич?

— Вероятно, леди Тефана, когда совершала сделку с Темными Силами, не поняла, чего она добилась. Но она подозревала это, да, подозревала. Тебя подменили, Керован, но не для того, чтобы тобой воспользоваться, вернее, чтобы она не смогла тобой воспользоваться. Это она правильно поняла. И я не знаю, кто сейчас смотрит твоими глазами. Я думаю, что он еще спит или только просыпается. Но придет время, когда ты вспомнишь всё, и тогда твоя наследственность, может частично, оживёт. Нет, — ты будешь искать — и ты найдешь. Но до этого ты должен решить все свои проблемы здесь, ведь ты наполовину житель долины.

Я пытался что-либо понять. Он хотел сказать, что леди Тефана связывалась с какими-то силами ещё до моего рождения, чтобы сделать меня сосудом, в который она поместит Темное Могущество?

— Не думай об этом сейчас, Керован, — ответил он на мои размышления. — Ты полукровка и ты сын своего отца, хотя он и зачал тебя, будучи околдован. Она хотела впустить в тебя Темное Начало, чтобы сделать тебя своим оружием, однако вместо этого в тебя вошло другое. Узнать, кто ты на самом деле, надлежит тебе самому. Сейчас ты можешь вернуться, войти с ними в союз и понять, что она не может устоять против тебя или… — Он указал посохом на пустынные горы. — Или можешь пойти туда, где мрак и смерть пойдут за тобой по пятам. Ты можешь пойти туда и обречь себя на вечные поиски, в которых у тебя не будет проводника. Итак, выбор в твоих руках.

— Они намереваются вызвать волны и ветер, чтобы нанести поражение пришельцам, — сообщил ему я. — Хорошо или плохо это для Ульмсдейла?

— Вызов Могущества всегда большой риск, а если вызывают те, кто не находится с этими силами в родстве, то риск двойной.

— Может, мне воспрепятствовать этому?

Он отошел в сторону, а когда заговорил, голос его стал ледяным.

— Если хочешь…

— А может есть третий путь? — по дороге из замка я обдумывал этот вариант. — Я могу возглавить Икринт и собрать силы, чтобы оборонять его от врагов. — Однако, я не мог созвать силы из соседних долин на помощь. Все дрались на юге, и в крепостях оставались лишь небольшие отряды.

— Выбор в твоих руках, — повторил Пивор и я понял, что он не даст мне совета.

Долг перед Ульмсдейлом был заложен в меня с детства. Если я отвернусь от земли своих отцов, не сделаю попытки Спасти живущих в долине от уничтожения либо бандами пришельцев, либо заклинаниями этой ведьмы и ее приспешников, тогда я стану предателем и каждый будет презирать меня.

— Я наследник отца и не могу предать свой народ. С другой стороны, я не могу принимать участия в ее колдовстве. Может, найдутся те, кто последует за мной.

Он покачал головой.

— Не пытайся построить стену из сухого песка, Керован. Тьма, свившая гнездо в стенах Ульма, распространяется дальше. Ни один воин не откликнется на твой призыв.

Я не сомневался, что он знает о чем говорит. Пивор вызывал в моей душе полное доверие к себе. Значит… значит, Икринт? Во всяком случае я найду там убежище, смогу собрать людей. Кроме того, мне нужно послать письмо лорду Имгри.

Пивор засунул жезл за пояс, потом повернулся к одной из лошадей и снял с ее спины небольшой сверток.

— Хику не боевая лошадь, но она хорошо ходит в горах. Прими ее, Керован, с Четвертым Благословением, — он взял жезл и легонько коснулся им моего лба, плеч и сердца.

Я понял, что мое решение удовлетворило его, но в тоже время понимал, что оно не обязательно правильное. Однако я знал, что дорогу необходимо выбирать самому, без советчиков.

Я совершенно забыл про свои копыта, но когда приготовился сесть на лошадь, заметил сапоги, привязанные к поясу. Я быстро отвязал их и хотел надеть, но тут же почувствовал к ним жуткое отвращение.

Почему я должен прятать свои копыта? Это не уродство! Эти конечности, конечно, отличаются от человеческих конечностей, но я видел этой ночью людей, у которых искалечена душа, а это гораздо большее зло. Нет, я перестану скрывать свою внешность. Если Джойсан и её родные с отвращением отвернутся от меня, тогда и я буду свободен от них. Я отбросил сапоги в сторону, и меня охватило чувство свободы.

— Молодец! — сказал Пивор. — Будь собой, Керован, и не думай, что все люди должны быть одинаковы. Я возлагаю на тебя огромные надежды, Керован.

Затем он отвел свою лошадь на несколько шагов и, положив руку ей на спину, описал жезлом круг. В воздухе возник тонкий колеблющийся туман. Он все сгущался и вскоре скрыл от меня лошадь и всадника. Потом туман рассеялся, и я ничуть не удивился, не увидев ничего там, где только что стояли Пивор и его лошадь.

Я решил, что он из Прежних, и пришел ко мне совсем не случайно. После его посещения мне появилось о чем подумать. Значит, я полукровка и связан родством с кем-то из таинственных лордов, правивших этой страной ранее. Мать хотела сделать меня своим орудием, но все вышло не так, как она хотела. Я сопоставил все, что услышал от Пивора, с тем, что мне было известно раньше, и получил ответы на многое, что мне раньше было непонятно.

Во мне заговорила кровь человека: значит я действительно сын Ульрука, не взирая на все интриги колдуньи. Эта мысль ободрила меня. Погибнув, отец стал мне ближе и дороже, чем был при жизни. Ульмсдейл принадлежал ему, следовательно, я должен сделать все, чтобы обеспечить безопасность долины, а это значило, что я обязан ехать туда. Я не был уверен, что полученная мною лошадь была настоящей. Это следовало из того, что дал мне ее не обыкновенный человек. Но на вид она ничем не отличалась от обычных лошадей. Пивор сказал, что она хорошо ходит в горах, но тут было еще рано ехать верхом и я повел ее на поводу.