Джо Холдеман - Бесконечная война

– Майк? Это ты, Майк? – Он засмеялся.

– А кто же еще, Уилли?

Это был мой младший брат, теперь уже солидный мужчина среднего возраста. Последний раз я видел его в 1993-м, когда закончил колледж. Ему было тогда шестнадцать, через два года он был уже на Луне в составе программы ИСООН.

– Ну как, Луна надоела? – спросил я, пожимая руку брата.

– Нет, нет, Уилли, я теперь каждый год на месяц-два возвращаюсь на «большую землю». Теперь не то, что раньше. – Когда его завербовали, человек получал право только одного проезда назад – в случае, если рассчитывался: топливо стоило слишком дорого для ежегодных отпусков.

Мы все трое уселись вокруг мраморного кофейного столика, и мама предложила мне сигарету.

– Все так переменилось, – сказал я прежде, чем они могли спросить что-нибудь про войну. – Расскажите мне, как живете, расскажите обо всем. Брат замахал руками и рассмеялся:

– Однако длинная будет история. У тебя как, пара недель в запасе имеется? – Он явно еще не решил, какого тона придерживаться со мной. Кто я ему, племянник или как? Во всяком случае, я уже не старший брат.

– Майкла можешь не спрашивать, во всяком случае, – сказала мама. – Все селениты разбираются в жизни на Земле не больше, чем девственницы в поцелуях и прочем.

– Ну, мама…

– Огромный энтузиазм и никакого опыта. Я закурил сигарету, у нее был странный сладкий привкус, и глубоко затянулся.

– Луняне каждый год по пять недель проводят на Земле. Половину времени они тратят на советы, как земляне должны вести дела.

– Возможно. Но остальную половину времени мы просто наблюдаем. Объективно.

– Ага, вот и любимое словечко нашего Майкла – «объективно». – Мама откинулась на спинку кресла и улыбнулась.

– Мам, ты же сама понимаешь… Черт, оставим. Уильям сам разберется, у него еще жизнь впереди. – Он выпустил облачко дыма, я заметил, что он курит не затягиваясь. – Расскажи нам лучше о войне. Я слышал, ты был в настоящем бою с тельцианами. Лицом к лицу.

– Да, было. Ничего особенного.

– Ага, я слышал, они трусы, – сказал Майкл.

– Да я бы не сказал… так. – Я потряс головой, собирая мысли. Марихуана нагоняла на меня сон. – Похоже, они просто не понимали, в чем дело. Это было как в тире – они выстраивались в линию, мы их подстреливали.

– Как же это? – сказала ма. – А передавали, что у нас убито девятнадцать человек…

– Девятнадцать человек убито? Это неправда.

– Я точно не помню сейчас.

– Мы действительно потеряли девятнадцать человек, но только четверо были убиты. Это еще в самом начале боя, пока мы не разобрались в их противовоздушной системе. – Я решил не останавливаться на подробностях, обойтись без лишних сложностей. – Из оставшихся пятнадцати одного ранило нашим же выстрелом. Он потерял руку, но остался в живых. Остальные… сошли с ума.

– Как… особое оружие тельциан? – спросил Майк.

– Да ни при чем тут тельциане! Наши мозги подвергли обработке, запрограммировали стрелять во все, что движется, как только сержант произнесет ключевую фразу. Когда люди пришли в себя потом, они не смогли вынести воспоминаний. Как они крошили тельциан. – Я потряс головой. Наркотик что-то сильно стал на меня действовать.

– Слушайте, я ужасно извиняюсь, – с некоторым трудом я поднялся на ноги. – Я уже почти двадцать…

– Ну конечно же, Уильям. – Мама взяла меня под локоть и провела в спальню, пообещав разбудить вовремя, чтобы мы успели на вечернее празднество. Кровать была чересчур удобной, но я мог бы заснуть даже прислонившись к обхватистому дереву.

Усталость плюс «трава» и множество впечатлений, в результате маме пришлось брызгать мне в лицо холодной водой, иначе просыпаться я не хотел. Потом мы подошли к стенному шкафу, и она выбрала мне подходящее для официального приема обмундирование. Я предпочел кирпично-красное одеяние – серо-голубой показался мне несколько франтоватым, – принял душ и побрился. От косметики я отказался (Майк уже накрасился и предлагал мне свою помощь), вооружился листком с инструкциями, как найти Генеральную Ассамблею, и отправился в путь.

Я дважды терял направление, но, к счастью, у них на каждом перекрестке коридоров имелись миниатюрные компьютеры, дававшие указания для потерявшихся, на четырнадцати языках.

Мужская мода, как я заметил, явно начала обращаться к прошлому. От талии и выше все еще было не так плохо – облегающая блуза с высоким воротником и небольшая шапочка, но ниже шел широкий, сверкающий и совершенно бесполезный пояс, на котором болтался украшенный драгоценными камнями кинжал, пригодный разве что для распечатки конвертов, потом панталоны, ниспадавшие широкими складками и заправленные в сияющие сапоги из пластика, на высоких каблуках и доходящие до колен. Добавьте шляпу с пером – и Шекспир с дорогой душой взял бы вас статистом в свой «Глобус».

Женщинам было легче. Я встретил Мэригей у входа в холл Генеральной Ассамблеи.

– Уильям, мне кажется, что на мне совсем ничего нет.

– Смотрится неплохо, впрочем. Ничего не поделаешь, мода есть мода. – Большинство молодых женщин, встретившихся мне на пути к Ассамблее, были одеты аналогичным образом: нечто очень похожее на обыкновенную сорочку с обширными прямоугольными вырезами по бокам Вырезы начинались у подмышек, а заканчивались там, где у вас сам собой вырывался возглас «Гм!». Наряд требовал от хозяйки большой сдержанности в движениях и не меньшей веры в силу статического электричества.

– Ты уже видел зал? – спросила Мэригей и взяла меня под руку. – Пойдем, конкистадор.

Мы пошли сквозь автоматические двери, и я тут же остановился, пораженный. Холл был таким огромным, что можно было подумать, что находишься где-то снаружи.

Пол представлял собой круг около ста метров в диаметре, стены уходили на высоту шестнадцати или семнадцати метров, вместо потолка был прозрачный купол – я припомнил, что видел этот купол во время посадки, – сквозь который видны были языки и спирали серого снега, несущегося по ветру Стены покрывала мозаика – тысячи фигурок представляли в хронологическом порядке историю достижений человека. Не знаю, сколько времени я так простоял.

Пройдя через холл, мы присоединились к компании наших ребят – отважные ветераны угощались кофе. Кофе был синтетический, но все равно лучше, чем соя. К великому моему разочарованию оказалось, что табак на Земле теперь почти не выращивают, а в некоторых странах его даже запретили – дабы сохранить пригодную для обработки почву. Поэтому то, что можно было достать, стоило ужасно дорого, и качество оставляло желать лучшего – это в основном был самосад, его выводили любители где-нибудь в балконных ящиках или на крохотных двориках. Единственный хороший табак привозили с Луны, и цены были буквально астрономические.