Василий Головачев - Браконьеры

– Твою мать! – в сердцах сказал Юлий Антонович, безуспешно провозившийся с балахоном несколько минут. – Николай Пахомович, брызните на его морду водичкой.

Пахомыч достал флягу, набрал в ладонь воды, стряхнул на бледное лицо.

Фотограф остался лежать без движения.

– Мы его не укокошили случайно?

Женя присел, прижал ухо к груди пленника.

– Чёрт! Кажется, не дышит! И сердце не бьётся!

Внезапно глаза лежащего открылись – длинные, белые, с горизонтальными щелевидными зрачками, руки обхватили голову Евгения и шею, стали душить, ноги узлом «завязались» на спине.

Но это не произвело на оперативников Максима эффекта разорвавшейся бомбы. Они были готовы к любому повороту событий. Поэтому возобновившаяся схватка длилась недолго.

Юлий Антонович перехватил ноги противника, вонзил под колени большие пальцы, заставив хозяина ослабить хватку.

Володя поставил на траву фотоаппарат, попытался разнять руки фотографа, сомкнувшиеся на шее Евгения.

Савелий, выждав момент, обрушил на лоб чужака свой грозный кулак.

Фотограф разжал объятия, тело его расслабилось, руки и ноги упали.

– Тварь! – выдохнул Женя, выпрямляясь и растирая шею, закашлялся. – Сильный бугай! Чуть позвоночник не сломал!

– Свяжите, – коротко приказал Юлий Антонович.

Савелий вытащил из кармана куртки катон скотча, Женя помог ему связать руки и ноги фотографа.

– Заметил, как у него гнутся руки? – заметил он.

– Ну?

– В двух местах!

– И чо?

– Не человек это.

– А кто?

– Пришелец в пальто.

– Воды, – попросил Юлий Антонович.

Пахомыч с готовностью протянул ему флягу.

Капли воды осели на лице неизвестного.

Он открыл глаза, пустые как стёклышки бинокля, вздёрнул голову, осмотрел стоящих вокруг него мужчин, опустил.

– Кто ты? – угрюмо спросил Юлий Антонович.

На костяном лицо фотографа не дрогнул ни один мускул.

– Говори, если хочешь жить, – посоветовал Женя, всё ещё массируя горло.

Щелевидные зрачки пленника увеличились в размерах и снова стали почти невидимыми.

Оперативники переглянулись.

– Отдадим его полицаям? – поднял брови Савелий. – Или скормим медведям?

Юлий Антонович присел на корточки.

– Слушай внимательно, урод! Мы всё равно узнаем, кто ты и откуда, но достичь этого можно разными способами. Способ первый: ты добровольно расскажешь нам всё. Второй: мы переправляем тебя в нашу лабораторию, где из тебя с помощью химии и техники вытянут все сведения, но при этом ты вряд ли сохранишь разум. И есть ещё третий способ, совсем несимпатичный, но очень действенный. Мы начнём ломать тебе пальцы, руки, ноги, оторвём яйца, если они есть, и ты опять-таки расскажешь нам всё, вот только восстановить сломанное и оторванное будет уже невозможно. Я понятно изъясняюсь? Или повторить на английском?

– Можно и на суахили, – хмыкнул Савелий.

Зрачки пленника расширились и сжались; он размышлял; но по-прежнему не издал ни звука.

Юлий Антонович поднялся.

– Уверен, что он меня слышит и понимает. Придётся по-плохому.

– Приступим. – Савелий плотоядно потёр ладонь о ладонь. – Предлагаю сразу начать с яиц.

– Нож!

Евгений вынул нож из чехла на поясе, протянул Юлию Антоновичу.

Фотограф посмотрел на него, на Савелия, на Юлия Антоновича, снова на Евгения.

Пахомыч хотел вмешаться, изумлённый решительностью оперативников, но уловил косой взгляд старшего и понял, что они блефуют.

– Режь костюм снизу, – посоветовал Савелий.

Фотограф сообразил, что допросчики не остановятся.

– Но резат! – заговорил он по-русски, с гортанным акцентом, совершенно непохожим на кавказский. – Я говорит.

– Валяй, – кивнул Юлий Антонович.

Послышался нарастающий рокот, над лесом со свистом рассекаемого лопастями воздуха пролетел вертолёт, но людей на краю поляны не заметил.

– Говори, скот! – с нажимом сказал Юлий Антонович. – Твои не прилетят и не помогут. Откуда ты?

– Скрыто, – ответил фотограф односложно, будто это слово всё объясняло.

– Что значит скрыто? – не понял Савелий.

– Скрыта.

– Поконкретней!

– Реалнос.

– Реальность? Скрытая реальность?

– Так ест.

Савелий посмотрел на капитана.

– Чушь какая-то. Что это значит – скрытая реальность?

– Соседнее измерение, – подсказал Володя интеллигентно.

– Правильно? – поинтересовался Юлий Антонович. – Ты из соседнего измерения?

– Но.

– Нет?

– Так, не.

– Тогда откуда ты? С какой звезды?

– Звезда… дали… сино дали… не увидит.

– Звезда далеко, отсюда не видно, так?

– Так.

– Толчём воду в ступе, – сердито бросил Евгений. – У него маленький словарный запас. Спроси, где командир.

– Куда ты отправляешь зверей? – осведомился Юлий Антонович.

– Заселен.

– Заселение? Заселение чего? Ты отправляешь лосей на свою планету?

– Сво… ю… но, но.

– А куда?

– Заселен. Дал… еко.

– Тьфу! – не выдержал Евгений, сплюнув. – Хрен от него чего добьёшься!

– Ты один или вас много? – Юлий Антонович был терпелив.

– Вас… так… мно… го. – Фотограф пошипел сквозь зубы; было видно, что их мало и они жёлтого цвета. – Так, мно.

– Брешет! – качнул головой Савелий. – Он здесь один. Иначе напарники уже примчались бы к нему на подмогу.

– Здесь он, может, и один, – задумчиво сказал Юлий Антонович, – но, судя по словам Максима, они и на других континентах устроили охоту за зверями. Зачем вам хищники? Медведи, крокодилы?

– За… чем… м-м-м? Так… необходи… мост.

– Странная необходимость. А людей вы зачем отправили вместе со зверями?

– Драйв, – чётко выговорил пленник.

Оперативники обменялись удивлёнными взглядами.

– Драйв? – ошеломлённо повторил Евгений. – Люди нужны для драйва? Как это понимать?

Фотограф закрыл глаза.

– Тебя спрашивают. – Савелий пнул фотографа в ботинок. – Очнись, паскуда, мы ещё не закончили. Где наш командир?

– Там же, где и все, – тихо проговорил Володя. – Вряд ли он способен внятно объяснить, где именно. Надо попытаться узнать, как он это делает.

Юлий Антонович взял в руки фотоаппарат, с минуту разглядывал его детально, погладил какие-то выпуклости, взвесил в руке.

Фотограф следил за ним белыми глазами и молчал.

– Что это такое? – спросил капитан.

Зрачки глаз пленника заполнили, казалось, все глазные ямы, сжались в линию.

– Хаур.

– Как?

– Хаур. – Фотограф пожевал губами. – Клифф сайм роб шеекли айзи ази.

– Переведи.

Фотограф снова закрыл глаза.

– Я же говорил, от него толку не добьёшься, – проворчал Евгений. – Ясно, что эта штуковина переносит объект куда-то за тридевять земель. Может, на другую планету, может, действительно в соседнее измерение. Проверить это мы всё равно не сможем.