Нэт Прикли - Пленница

— Есть, — согласился Шабр. — Самки жуков заблокировали сознание. Похоже, они здорово напуганы. Еще бы, — кивнул Найл. — Они же тут каждый год ходят. А может быть, все намного проще?

— Ты нашел объяснение?

— Ветер. Однажды, когда мне было всего пять лет, после песчаной бури весь наш оазис оказался засыпан зеленой листвой. Дед сказал, что ее наверняка принесло ветром из какого-то леса. А еще сказал, бывают такие сильные ветра, что переносят с места на место целые дома, деревья, а иногда высасывают огромные озера и разбрасывают потом на своем пути рыбу и водоросли.

— Ветер может объяснить только одно, — логичный ум смертоносца тут же нашел слабое звено в версии правителя, — только то, откуда на месте гибели этого жука нашлись дрова. Но ведь его еще как-то убили, и непонятным образом съели.

— В иных местах может случиться иная жизнь, — пожал плечами Найл. — Ладно, нужно идти вперед. Время слишком дорого, чтобы терять его на гадание у останков бомбардира.

В середине дня по небу поползли все более и более пухлые кучевые облака, подул ветерок. Найл начал всерьез надеяться на грозу, но очень скоро облака рассеялись также быстро, как и появились, а ветер вместо капель кидал на пересохшие губы мелкие невесомые песчинки, неощущаемые языком, но постоянно скрипящие на зубах. Противно, но ничего не сделаешь.

Их даже сплевывать нельзя — пользы никакой, а пропадающую зря влагу жалко.

Не останавливаясь, путники миновали еще одну стоянку с разбросанными кувшинами и поздним вечером добрались до третьей. Изнеженные горожане шли почти вдвое медленнее привычных к дальним переходам братьев. Укладываясь спать, Найл сделал несколько экономных глотков воды и подумал о том, что добраться до реки они могут даже не за семь, а за пять дневных переходов.

Когда над горизонтом появились характерные силуэты стрекоз — черточка с каплей на конце — воительницы перекинули копья за спины и привязали так, чтобы древко проходило точно за затылком. Излюбленный прием хищниц при охоте на людей — стремительное нападение сзади и откусывание головы. Торчащая же над головой палка оказывалась весьма опасным препятствием для их широко раскинутых прозрачных крыльев. Разумеется, пассивной обороной дело не ограничилось, и когда хозяйки неба стали кружить над головой, девушки вытянули мечи.

Стрекозы раздумывали не меньше часа, разглядывая пришельцев из пустыни. Хищниц постепенно становилось все больше и больше. Десяток, два, полсотни… Наконец некий внутренний барьер оказался преодолен, и черные поджарые тела, состоящие, казалось, только из глаз и челюстей, обрушились вниз. Голодные пауки ждали этого момента с нетерпением. Почти вся стая с ходу попала под удар парализующей воли и с треском врезалась головами в песок. Восьмилапые устремились к свежей добыче, а несколько чудом уцелевших хищниц подались куда-то к горизонту.

Через час отряд благополучно вышел к реке. Люди искупались, напились. Не дожидаясь команды, воительницы разбились на две группы, одна из которых стала собирать вдоль берега сухие водоросли, а вторая вошла в воду и, держа копья наготове, пошла вниз по течению, внимательно вглядываясь в глубину. Время от времени то одна, то другая девушка наносила удар. Чаще всего после этого копье начинало упруго биться, удерживая нанизанную на острие жертву.

Вечером на берегу полыхнул огромный костер, унося ввысь запах печеной рыбы, и братья, впервые за пять дней отъевшиеся и отпившиеся без всяких ограничений провалились в сон, как в бездонный колодец. В итоге на следующий день они поднялись только поздним утром. В небе уже висело несколько десятков стрекоз, и Найл, знавший, что ждет людей впереди, повел путников дальше, запретив тратить время на рыбную ловлю.

Первую плакучую иву, склонившуюся над темным омутом на излучине реки, они увидели часа через три. Огромное дерево с длинными и тонкими, безвольно обвисшими ветвями, почти касающимися воды, затеняло половину русла. Дерево как дерево. Толстый корявый ствол, крепкие узловатые сучья, зеленые веревки ветвей, узкие чуть серебристые листья. Разве только засохший раздвоенный сук выпирает над кроной…

Одна из стрекоз, соблазнившись удобным насестом, опустилась на этот пересохший сук отдохнуть — с резким свистом взметнулись гибкие ветви, метнувшаяся в воздух хищница оказалась мгновенно сбита, исхлестана, изломана и втянута вниз под крону.

— Вот так, — сообщал Найл, раздвигая обвисшие снова ветви, входя под тенистый шатер кроны и дружески похлопывая иву по стволу. Это наш первый друг.

Для людей и пауков ивы были совершенно безопасны. Они ловко захватывали стрекоз, садившихся на торчащие вверху сучья и даже ухитрялись ловить тех, кто пролетал слишком близко к кронам, но нисколько не интересовались тем, что происходило на земле. После полудня, когда хищные деревья стояли уже плотными рощами, правитель разрешил расслабиться, отдохнуть и заняться добычей пропитания. Стрекозы от путников не отстали, продолжая неустанно трещать высоко над головами, проносились между деревьями, но под кроны соваться не решались, и девушки скоро вовсе перестали обращать на них внимание.

Землю закрывал плотный ковер песчаной травы. Здесь, в дальнем от Богини краю Дельты, она не излучала усыпляющий аромат, не стремилась задушить спящих людей, и вообще вела себя как обычная земляника из сада принцессы. Вдосталь нашлось здесь и сушняка из пористых стволов, и хвороста, напоминающего причудливо гнутый тростник. Это настраивало на благодушный лад всех, кроме Найла и Шабра. Только Посланник и ученый смертоносец знали: трава не уничтожена, значит волна черных ядовитых гусениц здесь еще не прошла. Стоит расслабиться — и утром можешь проснуться обглоданным до костей.

Один день на отдых Посланник все-таки дал. Затем отряд быстрым шагом двинулся вниз по течению реки, за день минуя пять-шесть отмеченных не зарастающими пятнами кострищ старых стоянок. За три таких решительных броска путники добрались до знакомого переката. Год назад Найл едва не изжарил здесь Сидонию живьем, давая паукам возможность отключить сознание от струящийся под ногами воды. На этот раз все получилось куда проще: Найл прошел от берега до берега, ощущая на ногах упругий напор течения, убедился что глубина не превышает его коленей и уверенно дал мысленный образ бесшабашной легкости. И пауки перешли реку сами!

Самки жуков сгрудились на оставленном братьями берегу, с тоскою глядя вслед.

— Ну же, переходите! — крикнул правитель, подкрепляя свое обращение мысленным призывом. Это легко и безопасно.