Георгий Мартынов - Звездоплаватели-трилогия(изд. 1960)

— Какого человека? Откуда…

— Это член экипажа американского звездолёта. Объяснять нет времени. Потерпите немного. Вездеход будет идти на полной скорости. Разговаривать на ходу не буду. Через полтора часа будем дома. Всё ясно?

— Нет, пока ещё совершенно неясно, — ответил Белопольский. — Но ваши приказания будут исполнены.

— Пока до свидания! Прекращаю связь.

Выключив микрофон, Камов повернулся к Пайчадзе:

— Вам удобно, Арсен Георгиевич?

— Очень хорошо, не беспокойтесь!

— Разрешите, — неожиданно сказал Бейсон, — задержаться на одну минуту.

— Зачем?

— Мне хотелось бы вернуться на звездолёт. Там есть американский флаг. Я хочу укрепить его на корабле пусть он развевается здесь на память о нашем посещении Марса.

— Нет! — резко ответил Камов. — Не разрешаю!

Он включил мотор.

— Я пущу вездеход с максимальной скоростью, Арсен Георгиевич. Путь нам знаком, и это неопасно. Если скорость будет доставлять вам какое-нибудь неудобство скажите.

— Ничего не случится, — ответил Пайчадзе. — Я чувствую себя хорошо.

Обратный путь занял меньше чем полтора часа. Вездеход шёл со скоростью ста десяти километров, строго придерживаясь старого следа, отчётливо видного на ровном плотном грунте. Мощные рессоры пассажирской кабины и мягкие кресла создавали хорошие условия для раненого; и Камов надеялся, что переезд не вызовет никаких осложнений. Рана, к счастью, была лёгкой. Правда, придётся вынимать пулю, но это не тревожило врача. На звездолёте было всё, что необходимо для любой операции.

Будь рана опаснее, пришлось бы не менее суток оставаться на американском корабле, где трудно было уложить раненого достаточно удобно. Кроме того, возникло ещё одно неприятное осложнение. Старт звездолёта с Марса состоится через три дня. Ускорение при взлёте вызовет удвоенную силу тяжести, что для тяжелораненого может быть опасно. Камов хорошо знал, что если бы даже это грозило смертью Пайчадзе, он всё равно был бы вынужден вылететь, чтобы не погубить остальных членов экипажа.

До этого дня экспедиция протекала исключительно удачно. Старт с Земли, перелёт к Венере, осмотр планеты, встреча с астероидом прошли на редкость хорошо. Труднейший спуск на Марс, которого он, втайне от спутников, очень боялся, также окончился вполне благополучно. Звездолёт опустился, как на земном ракетодроме. Казалось, что космический рейс пройдёт, против ожиданий, без малейшего затруднения.

И вот встреча с американцами едва не окончилась катастрофой.

Камов испытывал горькое сожаление, что позволил Бейсону заманить себя в эту ловушку. Но кто мог ожидать, что этот выродок задумает такую безмерную подлость?

Тупость и неблагодарность американца выводила Камова из себя.

На что рассчитывал этот человек? Если даже предположить, что его план увенчался бы успехом, то что произошло бы дальше? Советский звездолёт всё равно вернулся бы на Землю. А кораблём Хепгуда можно было бы воспользоваться только в том случае, если журналист сумел бы дать все указания относительно конструкции корабля, его двигателей, их мощности, развиваемой скорости и многие другие сведения, без которых полёт на космическом корабле невозможен. Знает ли американец всё это? Скорей всего, что нет. Но предположим, что он это знает. Звездолёт, управляемый советским учёным, опустился бы, конечно, на территории Советского Союза. Неужели Бейсон мог допустить мысль, что он сумел бы заставить Камова лететь в Америку? Очевидно, именно на это и рассчитывал журналист. Он судил по себе.

Близкое соседство американца было физически неприятно Камову, и он с нетерпением ждал конца длинного пути.

Несколько раз он оборачивался назад. Пайчадзе, очевидно, испытывал сильную боль. Об этом говорили помутневшие глаза и стиснутые зубы астронома. Капельки пота выступали на лбу, и раненый вялым движением вытирал их платком. Было ясно, что для него путь не был таким гладким, как это казалось здоровому человеку. Встречая тревожный взгляд Камова, Пайчадзе чуть заметно улыбался и, едва шевеля губами, произносил одну и ту же фразу: «Ничего, всё в порядке!»

Только бы он не потерял сознания!

Растения, как молнии, проносились мимо окон мчавшегося вездехода. Камов до отказа вывел ручку реостата, выжимая из мотора всё, что возможно.

Он не боялся такой скорости. Следы гусениц были отчётливо видны, и на знакомом пути опасаться не приходилось. «Болото», где вездеходу пришлось замедлить ход, осталось далеко позади. Звездолёт был уже близко.

Каждое мгновение Камов ожидал, что впереди возникнет силуэт родного корабля.

И всё же он появился неожиданно.

Белоснежный корпус с широко распластанными крыльями гордо возвышался над низкими марсианскими кустами, всем своим видом олицетворяя силу народа, пославшего его сюда.

Камов залюбовался своим кораблём. Какой контраст с американским звездолётом, маленьким, тускло-серым, пугливо прижавшимся к «земле» всем корпусом, словно он боялся неведомой планеты, на которую попал и где ему суждено теперь остаться навсегда!

Вездеход, постепенно замедляя скорость, приближался к кораблю.

Камов увидел, как отворилась дверь и на «землю» спрыгнул Мельников. В руках он держал какой-то длинный предмет.

«Носилки», — догадался Камов.

Он мельком взглянул на Бейсона, проверяя, какое впечатление произвёл их корабль. Лицо американца было хмуро.

«То-то?» — подумал Камов.

Вездеход остановился. Обернувшись к Пайчадзе, Камов увидел, что астроном потерял сознание. Незаметная, но неизбежная тряска сделала своё дело. Лицо раненого казалось безжизненным. Камов с волнением пощупал пульс. Нет, это простой обморок. Нельзя терять времени! От быстроты, с которой будет сделана операция, многое зависит.

Он поспешно надел на Пайчадзе маску и открыл кран воздухоподачи. Знаком приказав американцу сделать то же, открыл дверь и вышел из вездехода.

— Что с Арсеном Георгиевичем? Как это случилось, что он ранен?

Даже под маской было видно, как взволновано лицо Мельникова. Он смотрел на неподвижное тело товарища, не обращая внимания на Бейсона. Он просто забыл о нём.

Развернув носилки, они уложили на них раненого, Пайчадзе не очнулся.

— Это даже лучше, — сказал Камов. — Он не будет испытывать боли от переноски.

— Как это случилось? — повторил Мельников.

Инстинктивно он посмотрел на американца. Тот молча стоял рядом.

— Здравствуйте — он протянул Бейсону руку.

— Отставить! — жёстко сказал Камов. — Убийцам руки не подают.