Млечный Путь, 21 век, No 2(43), 2023 - Владимир Анатольевич Моисеев
Я не был расположен вести светскую беседу, поэтому без предисловия рассказал о гнусной афере Мэрфи. Надо сказать, что я не использовал нецензурных выражений, и не опустился до прямых оскорблений, хотя высказался неодобрительно и закончил тем, что собираюсь уволиться и вернуться на Родину, поскольку оставаться в Хармонте считаю для себя оскорбительным. Неужели я и в самом деле "романтический ученый по поределению Алмазова?
Пильман искренне удивился.
- Дорогой, господин Панов, не ожидал, что вы так близко к сердцу примете сомнительный, но рядовой поступок нашего сотрудника. Конечно, мы не одобряем столь опрометчивое поведение. Доценту Мэрфи будет указано, что впредь подобные действия недопустимы. Но вы должны понимать, что им, конечно, руководили самые похвальные мотивы, неправильно понятые, но это другое. Вам, наверное, известно, что работы нашего Института, финансируются правительством Соединенных Штатов. Не буду подробно рассказывать об особенностях подобного функционирования. Вам же эти тонкости неинтересны. Но система прекрасно выстроена и эффективно работает. Менять в ней что-либо было бы опрометчиво. И не в нашей компетенции.
Я кивнул.
- Но должен отметить, что финансовое положения Института напрямую связано с результатами нашей работы. Большое значение имеют не только научные достижения, но, в первую очередь, открытия, которые могут быть признаны сенсационными. Ничего плохого в этом нет. Почему результаты наших исследований не могут быть сенсационными? В конце концов, мы здесь занимаемся специальными вопросами, которые не могут рассматриваться как обычные. Нет ничего удивительного в том, что от нас требуют необычных результатов. Вы понимаете?
Я кивнул.
- В конце концов, доцент Мэрфи не сделал ничего предосудительного. Можно рассматривать его действия, как признание того, что он является ярым сторонником гипотезы, в рамках которой считается, что "хармонтский феномен" вызван мусором, который оставили на нашей планете инопланетяне. Я специально употребил слово "гипотеза", чтобы показать вам - утверждение Мэрфи не окончательное, и может быть пересмотрено в любой момент в ходе дальнейших исследований.
- Чушь какая-то - не выдержал я. - Подтасовка фактов не может быть оправдана.
- Но почему же подтасовка? Вы не хуже меня знаете, что гипотеза о Посещении нашей планеты пришельцами, имеет много сторонников. Вероятность, что она верна, никак не меньше 50%.
- Ага. Или были, или не были.
- Любые действия, которые способны помочь нам сделать правильный выбор, должны приветствоваться. Вот так я расцениваю действия Мэрфи. И присуждение ему авторитетной научной премии, только подтверждают мои слова.
- Но его статья лжива.
- Мы не должны обсуждать суждение профессионалов. Но со своей стороны я поддерживаю решение комиссии. Такие лауреаты как Мэрфи укрепляют репутацию премии. Специалисты будут еще долго говорить, что они заглянули в будущее. Дело верное. Рано или поздно такие сигналы будут обязательно зафиксированы. Заслуга Мэрфи в том, что он обратил внимание на возможность обнаружения таких сигналов. Как бы спешно смоделировал событие. Вы же не станете протестовать против математического моделирования?
- Не готов спорить с вами. Только работать в вашем Институте больше не желаю.
- Дорогой мистер Панов, надеюсь, вы понимаете, что я обязательно получу Нобелевку, а вы - нет? - спросил доктор Пильман неожиданно.
Вопрос показался странным, не связанным с нашим разговором. Не могу сказать, что тайная кухня присуждения Стокгольмской премии когда-либо меня интересовала.
- Вы возглавляете Институт, который многое сделал для изучения "хармонтского феномена". Благодаря вам, уже сейчас можно сказать, что наше знание о Мироздании значительно расширилось.
- Вовсе нет. Вы изучаете свойства пространства и времени, до которых людям вообще и членам комиссии по присуждению премии в частности нет никакого дела. А я обещаю человечеству долгожданный контакт с чужим разумом. Почувствуйте разницу. Вы, кстати, видели мое интервью на канале.... Забыл его название, но это неважно. Наука - массам, так сказать. Меня часто приглашают в околонаучные шоу для ведения заумных разговоров. Для создания подходящей атмосферы, как мне объяснили. Я лишь упомянул о работе Мэрфи, только упомянул, и это принесло мне больше известности и славы, чем любая из моих научных статей.
- Я читал некоторые из них - сказал я вежливо. - Ваши работы заслуживают самой лучшей оценки. Мне кажется, вы близки к разгадке тайны Посещения. Гипотеза о путешественниках во времени...
- Нет-нет. Все гораздо проще. Я думаю о практической пользе, которую инопланетные штучки обязательно принесут людям, о неминуемом техническом прогрессе, связанном с ними, а вы, Панов, только о поднадоевшем всем познании и отвлеченных философиях.
- Еще одно основание покинуть ваш Институт. Мы друг другу не подходим.
- Смешной вы человек, Кирилл Панов, - сказал доктор Валентин Пильман и состроил, как ему показалось, доброжелательную ухмылку. Это чтобы я не обиделся, так далеко он заходить не собирался.
Рано или поздно это должно было случиться. Я должен был пробить его удивительную начальственную броню. Это была даже не самоуверенность, а маниакальная убежденность в собственной избранности. Он впервые назвал меня "смешным", таким образом нарушил важное правило, согласно которому начальник не должен демонстрировать подчиненному свои чувства. Но не сдержался, а это показало, что он прекрасно понимает гнусность поступка Мэрфи, но обстоятельства (надежда на щедрое финансирование и расчеты на успешность дальнейшей карьеры) заставили его быть предельно циничным.
- Да, я - смешной. Давайте вместе посмеемся, только я все равно увольняюсь.
- Простите, но решение о вашем увольнении я не могу принять самостоятельно.
- Конечно, потому что это мое право, - улыбнулся я.
- Нет, нам надо получить согласие еще кое-кого.
Чудо Питера Мозеса
- Кто же этот тайный хозяин моей судьбы? - спросил я и приготовился услышать неизвестное мне имя.
- Ваш давний знакомый. Питер Мозес.
Никогда бы не подумал, честно говоря. Пильману удалось меня удивить.
- Я сам недавно об этом узнал, - сказал Пильман задумчиво. - Вам, наверное, рассказывали о том страшном дне, когда новое здание Института внезапно ушло под землю во время церемонии открытия. Собственно, так образовалась Зона. Для меня это был полный крах надежд, крах предполагаемой успешной карьеры. Я преждевременно размечтался, и был повержен в прах вместе со зданием Института. Это был тяжелый день, я ждал, что меня выгонят взашей, как нагадившего песика. Но меня оставили. Как потом я узнал, по прямому приказу Мозеса. Не знаю, кто он такой, и почему обладает такой несуразной властью, но советник президента по науке Нил Кларк лично заверил, что Институтом по-прежнему буду руководить я. А Нилу Кларку приказал
