Контора - Владимир Лынёв
«Неужели Орье с Пейтоном этого не замечают?» – пронеслась у него в голове шальная мысль.
Он тонул. У Алекса перехватило дыхание, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Слова застряли в глотке. Вульф попятился назад, и с каждым шагом его ступни проваливались все глубже и глубже в ворс ковролина. Он словно передвигался по вязкой топи. Фантасмагорическое плетение узора сложилось в фигуру, состоявшую из спаянных друг с другом тел. Руки мертвецов из прошлого схватили Алекса и потащили вниз.
Орье спохватилась слишком поздно. Ее тонкие пальцы обхватили ладонь Вульфа, но она не смогла удержать его на поверхности.
Глава 13. Страх
Вульф тонул в кристально-белой бесконечности. В глубине кто-то вел бесстрастным голосом медленный и монотонный отсчет от десяти к одному. В такт щелкал маятник метронома.
– Вы в безопасности, – произнес голос, досчитав до конца. – Страху здесь места нет.
Алекс упал в жесткое передвижное кресло, мгновенно захомутавшее его ремнями безопасности. Вокруг были голые стены без конца и начала. Перед ним парила антрацитовая глыба, зависнув в полуметре над полом. Позади глыбы за рабочим столом, сидел человек. Из-за яркого света, бившего ему в спину, был виден только едва различимый темный силуэт.
– Вы столкнулись с травмирующими событиями, воспринять которые не способно ни одно самое стойкое сознание на свете. Вы в шоке. Это нормально. Я помогу вам.
– Я не понимаю, – прошептал дрожащим голосом Алекс.
– Человек не может сосуществовать с бесформенным страхом, засевшим после травмы глубоко в подсознании, без необратимых последствий. Мы разложим вашу травму по полочкам. Вместе создадим и запечатлеем ее архетипичный образ. Я подстегну ваше воображение, нарисовав портрет страха. Не замыкайтесь в себе. Откройте двери бессознательного. Оформленный ужас пугает. Порождает фобии и неврозы. Однако если у страха есть лицо, то он никогда не разрушит ваше сознание. Лучше аффективная борьба с монструозным внешним врагом, чем безвольное смирение с внутренним паразитом точащих душу бесконечных тревог.
Алекс задергался в кресле, пытаясь освободиться, но тщетно. Голос тем временем продолжал:
– В каждом разуме притаилась закрытая темная комната.
– И что в этой комнате?
– Весь вытесненный ужас и невыносимая боль, которые сотрут тебя в порошок в одночасье, стоит лишь слегка приоткрыть дверь и заглянуть в щелку.
– Насколько я понимаю, в эту комнату и лежит наш путь?
– Да. Именно туда мы и направляемся.
– Зачем?
– Мы запрем там ваш страх, спрячем ключ от двери и до поры позабудем, где он лежит.
– Я боюсь.
Темная фигура в ореоле света отрицательно помотала указательным пальцем из стороны в сторону:
– Страху здесь места нет, ибо бояться уже слишком поздно.
Посреди белой стены со скрипом отворилась потаенная дверь. Пол наклонился, и Алекс, пристегнутый к стулу, покатился прямиком в образовавшийся проход. За дверью таилась тьма, и он провалился в нее, будто в давно позабытый детский кошмар, вырванный из памяти как постыдная подростковая фантазия со страницы школьной тетради.
Метроном щелкнул первый раз.
Бесконечные часы, проведенные в операционной, исказили для него ход времени. Пространство сжалось до размеров стерильной комнаты с диагностической аппаратурой, хирургическим инструментарием и биоботами-ассистентами, бесконечным потоком тянувшихся на операционный стол солдат, проходивших курс реабилитации для возвращения в строй. Их раны сейчас не имели значения. Они заканчивали жизненный путь медленно и мучительно, так, как не должно погибать ни одному человеку.
Под защитным костюмом все тело зудело и покрылось сыпью. Кислород, поступавший через дыхательную маску, пьянил, делая окружающую обстановку яркой и рельефной, но от него уже подташнивало. Очки дополненной реальности потели и работали с существенными перебоями, выдавая парадоксальную информацию. Либо что-то творилось с госпитальным искусственным интеллектом, либо у него самого поехала крыша.
Очередной солдат мелко затрясся на операционном столе, пытаясь сделать хотя бы один глоток воздуха. От его судорожных всхлипов позвоночник сковало льдом, а яйца были готовы втянуться обратно в полость таза. Алекс попытался сделать молодому солдату коникотомию, но тщетно. Не работали дыхательные мышцы, как и у всех предыдущих. Паралич начинался с периферической мускулатуры, лишая возможности передвигаться и намертво приковывая к кровати. За несколько часов он поступательно и неотвратимо добирался до диафрагмы и межреберных мышц, потихоньку душа немых нечленораздельно мычащих бедолаг, измаранных в собственном дерьме. Свободных аппаратов искусственной вентиляции легких больше не осталось. Солдат прекратил трепыхаться. Все было кончено. Алекс оставил бесплодные попытки и дал задание биоботам на очистку операционной. Те никак не отреагировали на его команду, продолжив заниматься с пациентом. Один начал выполнять протокол вскрытия грудной клетки, второй трепанировал череп, третий ампутировал конечности. Перестав отвечать на голосовые запросы, ассистенты раз за разом выдавали одну и ту же размытую по значению системную фразу автономного режима работы: «Пациент в критическом состоянии. Требуется немедленное проведение комплекса реанимационных мероприятий». Алекс попробовал ручное управление. Консоль умной операционной также игнорировала его попытки вмешаться в процесс работы.
Биоботы трудились слаженно и умело. Бескровные лица с черными глазами не отражали ни единой эмоции. Они общались с программной оболочкой госпиталя напрямую под пристальным надзором простенького искусственного интеллекта с ограниченной функциональностью, заточенной под нужды медицинского центра. Отдаваемые ими бессловесные команды заставляли инструментарий операционной взаимодействовать подобно оркестру под руководством опытного дирижера. Манипуляторы с костными пилами, трепанами, распаторами, сакшенами, скальпелями и хирургическими лазерами так и летали над операционным столом, напоминая лапки паука, разделывающего свою жертву. Наконец они закончили анатомическое представление, распределив биологические материалы по специальным герметичным пакетам с консервирующей средой. Аккуратно разложив все по каталкам, биоботы друг за другом покинули стерильную зону, толкая их перед собой. Через распахнутые створки операционной было видно, как прочие искусственные ассистенты госпиталя, точно под дудку гамельнского крысолова, ровным строем шествуют в одном направлении, унося страшный груз.
Вульф последовал за ними.
Из дверей соседней операционной вывалился, пошатываясь в бреду, Антон Власов, хирург, работавший сегодня параллельно с Алексом. Он снял защитный герметичный шлем. Дыхательная маска безвольно свисала с подбородка. Лысый череп покрылся горячечной испариной. Глаза лихорадочно блестели. В руке он сжимал табельный пистолет.
– Помоги мне, Саша! – схватил Власов за грудки Алекса. – Я не хочу погибнуть как все они! – он настойчиво протягивал ему пистолет рукоятью вперед.
– Что ты несешь? – отстранился Алекс. – Зачем снял маску?
– Не желаю больше на это смотреть, – он обхватил голову руками. – Не могу!
– Чего ты хочешь от меня?
– Застрели…
– Я не стану. Я…
– Ну пожалуйста… – взмолился Власов.
– Нет. Даже не проси. Это безумие!
– А-а-а! Будь ты проклят, ублюдок! – Власов в сердцах швырнул пистолет на пол и побежал
