Catherine de Froid - Боги от науки

Придя с каникул после третьей четверти (и чуть–чуть не попав на всероссийские олимпиады), Костя с Сашей, оба «классные клоуны», стали советоваться, как будут всех разыгрывать первого апреля. Часть розыгрышей даже удалась на славу, было много смеха, карикатурно–обиженных лиц и препятствий на пути учебного процесса… А в шесть часов вечера Костя, как раз вернувшийся то ли из школы, то ли с прогулки по городу с Сашей, почувствовал, как окружающий мир утратил объем и съехал в сторону, как декорация в театре. Тут он кое–что вспомнил, а еще через мгновение помнил все.

Глава 7

— Привет, демиург! — поздоровался Степа. — Как путешествовалось?

Костя не ответил, только широко улыбнулся и открыл свою память. Степа и Женя сделали то же самое.

Их второе прошлое тоже было интересным, хотя и не таким богатым на свершения, как первое. Они исследовали свои возможности в разные стороны, участвовали в олимпиадах, ходили в походы, пытались собрать рок–группу… Передавать свои возможности другим не очень–то получалось, потому что единственные действительно «умные» знакомые — учителя и олимпиадники — или слишком недолго были рядом, или находились за определенным барьером, не позволяющим просто так сказать: «Не желаете поучиться летать?». Степа писал книги о людях со сверхспособностями, одну даже издал и более–менее распродал («Я бы тебе не поверил, но реальность против меня», — сказал Костя, вспомнив про «компьютеры в голове»).

— М-да, Костя, мы без тебя мало чего стоим, — резюмировал Степа.

— Скорее вы сломали лед, обучив меня. Я без вас вовсе обычный человек… ну, почти обычный.

— Прекратите обмен самокритикой и подумайте, сколько людей получило возможность изменить свое прошлое! — воззвал оптимист Женя.

— Думаешь, у них так прямо сразу все получилось? — хмыкнул Степа.

— Но они могут перестать жаловаться, что нельзя ничего изменить.

— Ждем волну раздвоений реальности! — предположил Костя.

— Так масштабно мало кто сможет, так что нас не коснется.

— Кстати, как вы думаете, в той, «моей» реальности жизнь еще продолжается?

Повисло молчание.

— Ладно, кот Шредингера и лев из «Бесконечной истории» им там в помощь. Пойду лучше этой реальностью займусь.

Глава 8

По дороге к школе он встретил Сашу:

— Привет! — поздоровалась она. — Это все… оно в самом деле было?

— Я тоже это помню, если ты о двух разных вариантах этого года.

— И… все правда?

— Все, чего тебе бы хотелось. Про остальное можно забыть.

— Тогда — крутой год был, Костя! Встретимся! — Костя не стал уточнять, куда она спешила, когда могла отмотать время в любую сторону, потому что немного читал о дамской психологии. Ага, вот уже и кабинет физики.

— Здравствуйте, Галина Александровна! — с порога воскликнул Костя. — Можно?

— Здравствуй! А что случилось–то? У меня память чего–то двоится.

— Я осуществил свою навязчивую идею и прожил год без сверхспособностей. И, не подумав, привлек вас всех. Простите меня!

— Вы меня простите, — откликнулась Галина Александровна, по привычке, свойственной многим учителям, не особо разграничивавшая личные местоимения второго лица. — Воюю со своим характером не первый десяток лет, и все по–старому.

— Нет, все же вы меня простите. Дал волю своей ершистости, а потом не сообразил найти предлог и помириться. И, пожалуйста, пусть это будет последнее извинение в цепочке!

Еще говорили о том, что было бы, если бы Степа и Женя решились на такой же эксперимент — жизнь без способностей.

— У нас бы с вами ничего не изменилось, — рассуждал Костя. — Разве что вы не прочли бы Степиной книги и не попрекали меня компьютером в голове. А у них… Жили бы себе спокойно, ходили в походы, пробивались каждый к своей славе: у Степы писанина, у Жени, наверно, все же музыка. А может, и не познакомились бы, потому что теория вероятности такого обычно не допускает.

Настало время уходить, и Костя позволил себе немножко поактерствовать:

— Мир, точно? — спросил он, протягивая руку.

— Дружба, жвачка… — хмыкнула учительница, пожимая ее.

— Не люблю жвачку.

— Я и подавно.

Часть 10. Издержки утопии

Глава 1

Теория шести рукопожатий работать все никак не желала, но это вовсе не значило, что «обращенные» толпы стоило просто так сбрасывать со счетов. Они все существовали в разных параллельных вариантах реальности, возникших либо вследствие деяний «великой пятерки», либо спонтанно, с целью самосохранения мира. Представьте себе, что будет, если даже десять процентов земного шара получат сообразные их мозгам возможности? Если даже им хватит ума не развязывать чего–нибудь кровавого, все равно возникнет какая–нибудь доктрина о «высших» и «низших», и ничего хорошего из этого не выйдет. Мы, конечно, все очень толерантны, афроамериканцев не притесняем, а людей нетрадиционных ориентаций начинаем ругать, только когда зададимся целью купить себе джинсы, которые хотя бы чего–нибудь не обтягивают. Но все равно не искоренить в голове что–то первобытное о том, что они все же отличаются от нас.

Поэтому все «одаренные» вполне себе существовали и даже могли друг друга встретить, если задаться этой целью и вникнуть, как работает система распределения по мирам. Но, поскольку все, кто мог бы это сделать, еще не выбрались из лабиринта размышлений «Где реальность, а где моя субъективная ее версия», общение было возможно только по Интернету.

Поскольку автор, в отличие от героев, видит всю картину, было бы бессовестно не показать хотя бы часть ее. А если уж выбирать из всей массы, то, понятное дело, хочется показать нетипичные экземпляры — обратную сторону медали, если хотите.

Глава 2

На лице отсутствующее выражение, глаза устремлены вдаль, ноги меряют улицу, в голове музыка и вечные общечеловеческие вопросы — типичный образ мрачного гения.

Мрачному гению, как положено, лет шестнадцать, он как раз вышел на свою ежедневную прогулку — как и положено, в одиночестве, — включил в голове песню группы «ПилОт» под названием «Братишка» и принялся размышлять на волнующую его тему: откуда берут начало способности «богов от науки», как их надо и не надо использовать и почему их получают не те, кто хочет и может что–то сделать, а те, кому достанется.

Виноват был, конечно, плеер в голове: «Спи, братишка, я не знаю, почему мы все такие; спи, братишка, я не знаю, почему вы все другие…». В оригинале, помнится, оба раза было «мы», но так смысла было явно больше.