Николай Бондаренко - Вот Человек !

- Мне бы сейчас лежать, - жалобно говорит он. - Но нельзя. Дела не позволяют. Пожалуйста, Ри, подвиньте стул молодому человеку. - Мэри подносит к дивану мягкий резной стул, и Карл, закрыв глаза, удовлетворение кивает. Умница, Ри. Теперь оставь нас. Женщинам не все нужно знать.

Мэри закрыла за собой дверь. Карл шумно вздохнул и пожаловался:

- Не знаю, что делать... Совсем не спал эту ночь. Лезут и лезут кошмары... И все из-за прогулки по небесам. А тебе как спалось?

- Тоже неважно.

- Вот как, - удивился Карл. - Неужели из-за прекрасной особы? Вредно, значит, ходить по гостям, - пожурил он.

- Эта девушка - удивительный человек. С ней было интересно.

- Не сомневаюсь, - усмехнулся он. - Ты, гляжу, не теряешься. То за женой почтенного Крома приударил, то мою помощницу обхаживаешь... - Мне стало неприятно, и я поспешил перевести разговор на другую тему.

- Меня тревожит судьба Филиппа, - сказал я. - Он может умереть.

- За ним надлежащий уход, - прищурился Карл.

- Я был у него. Больных не кормят.

- Безобразие. Но ты не волнуйся. О Филиппе я побеспокоюсь.

- Спасибо, господин Карл.

- Филиппа не забывай, навещай почаще. Все-таки твой каторжный приятель, засмеялся Карл. - А с девушкой... не балуй! - погрозил он указательным пальцем с огромным перстнем.

- И еще меня тревожит судьба Бо.

- Прошу не напоминать, - вспыхнул Карл. - А то принципиально оставлю под землей.

- Извините, господин Карл.

- Да и работы о космосе не вижу. Без нянек не можешь. Ладно, приду в себя, что-нибудь создадим.

Карл со стоном поднялся, прижал ладонь ко лбу и направился к расписной инкрустированной конторке. Распахнув снизу золоченые створки, он вытащил высокую голубую шкатулку.

- Моя голубая мечта, Чек. Только уже бывшая. Все опротивело, хочется чего-нибудь свеженького, чистого.

Вернувшись на диван, Карл открыл шкатулку и... снова ее закрыл.

- Нет, погасла мечта. А баловник я был хоть куда. - Он подал мне шкатулку. - Полюбуйся, оцени. Скажи веское слово. Может быть, я вдохновлюсь на стихотворение. Впрочем, каждая из них достойна поэмы. Только погасло, погасло...

В шкатулке оказались куколки-голяшки величиной с ладонь. Куколок было не менее сотни, на спине у каждой четко выделялся номер. Что бы это значило? Карл с куколками играет?

Увидев мое удивление, Карл покачал головой.

- Торопишься, Чек, никакого прилежания. Возьми-ка одну из них и рассмотри повнимательней.

Я поднял первую попавшуюся куколку, пригляделся и обомлел: как точно переданы человеческие черты, в то же время хорошо видна индивидуальность. Лицо будто живое, точно передан цвет кожи, пухлых губ, щеки, глаза, нос - все настоящее, только уменьшенное во много раз.

- Номер три, - вздохнул Карл. - Помню, целую неделю пировал с ней на природе. Тогда и природа была не та, повсюду щебетали птички, порхали бабочки...

Я вынул из шкатулки несколько новых куколок и... съежился от нечаянного открытия - я увидел Мэри! Краем глаза и номер усмотрел - семьдесят пятый...

Карл мгновенно уловил во мне перемену и ядовито усмехнулся. Он отобрал все, что я держал в руках.

- Полюбовался - хватит. Не каждому я показываю свою коллекцию. Цени, Чек.

- Благодарю, господин Карл.

Он, зорко наблюдая за мной, закрыл голубую шкатулку в конторке.

Я взял себя в руки и сказал: моя бывшая невеста заточена в подвале, господин Карл об этом хорошо осведомлен. Я буду просить господина Карла содействовать ее освобождению.

- Да, да, - сразу согласился Карл. - Мы вырвем Элен из домашней тюрьмы этого негодяя. Клянусь честью, Кром поплатится за издевательства над женщиной! Но потом, потом, не все сразу.

Наш разговор завершился бодрым признанием Карла, в том, что он доволен сегодняшней встречей. Не зря, значит, заметил он, слетали в космос и побывали на охоте. Остается только сочинить поэму! Не смог он вчера заглянуть на огонек, самочувствие неважное, но пусть Чек не сомневается - обязательно заглянет. А пока пусть Чек надиктует на бумагу свои впечатления о прогулке к звездам.

Карл проводил меня до двери, изящно смахнул с головы белоснежную повязку и воскликнул:

- Ну вот, я совершенно здоров! Что с человеком делает хорошее настроение! Да, ты ничего не слышал? Ну как же, на завтра назначен бал. Будут торжества, танцы. Ждет сюрприз и тебя. Но... об этом узнаешь в свое время. Не печалься, воркует Карл. - Думай о предстоящей радости. Бал действительно будет грандиозным!

- Не сомневаюсь, господин Карл.

Карл отпустил меня, и я вышел на улицу, мучительно размышляя о жестоком карловском ударе... Почувствовал Карл мою нежность, мою особую расположенность к Мэри, - и вдруг подсунул куколку! Под номером семьдесят пять...

У меня защемило в груди, я не находил себе места, вышагивал по улицам взад-вперед.

Вечером, после шести, все же решил пойти к Мэри. За калиткой наткнулся на карловских агентов. Стоит ли открыто вести их за собой? Нет, пусть покрутятся на другой улице, я хочу полной свободы... Да и чувствую потребность подышать свежим воздухом...

Степенно, с видом гуляющего, прошествовал через парк, юркнул в переулок, потом в другой, забежал в незнакомый двор, притаился. Подождал, пока протопает погоня, и быстро, уже другим путем, вышел к дому Мэри.

Она обрадовалась, увидев меня, и призналась, что не верила в мой приход. В душе у меня с новой силой зашевелилась горечь, и я уговорил себя не распаляться, есть проблемы поважней.

Девушка, как я ни отказывался, усадила меня за стол и подала ужин: жареные ломтики хлеба и томатный сок.

- Странно, - неожиданно начала Мэри. - Я, как и всякий человек на моем месте, должна быть благодарной. Но, с другой стороны...

И Мэри рассказала: несколько лет назад она стала упрашивать Карла взять ее на охоту. "На электронных зайцев?" - заметил я. "Нет тогда еще были настоящие", - спокойно ответила Мэри. Поохотились, Карл разрешил даже выстрелить из ружья. Девушке понравилось, и она стала проситься на охоту опять. "Хорошо, - согласился Карл. - Так и быть, позабавлю. Авось после этого отвяжешься". Они куда-то долго летели, самолет сел то ли в степи, то ли в пустыне. Какие-то люди в военной форме проводили их к вольеру с обезьянами. Их было много, смешных вертлявых макак - и взрослых, и детенышей. Обезьяны почему-то толпились возле заградительной сетки, забирались по ней на самый верх, пронзительно кричали и не сводили с людей цепких, внимательных глаз. Мэри прихватила с собой из дома булку и кусочек сыру - вот и решила отдать животным. Когда ломтики перелетели через ограду, что там началось! Закрутилась кутерьма, раздался такой неистовый рев - стало понятно, что обезьяны голодные. К вольеру подошел молодой человек, деликатно склонил голову, и кокарда на его форменной фуражке ослепительно сверкнула. "Напрасно кормите, - сказал он. - Им уже хлеб не нужен". Девушка не поняла, но уточнить не успела. Господин Карл грозно прикрикнул и повел ее по ступенькам в подземное помещение. Он велел ей надеть толстые, пропитанные чем-то остро пахнущим широченные брюки, куртку, тяжелые ботинки с высокими чехлами и завязками. На голову - резиновую маску с круглыми очками и грубый капюшон. Карл одевался сам и подгонял: "Быстрей, быстрей..." Затем они поднялись наверх и свернули в траншею. Дышать было трудно, ступать - тяжело. В траншее находилась тьма-тьмущая народу, так же странно одетого. Все чего-то ждали, с нетерпением вертели очкастыми головами. Прозвучала сирена, и толпа разом замерла, уставилась в поле, по которому вприпрыжку мчалось обезьянье стадо. Вдруг по глазам резанула вспышка, начал расти огненный шар и густо обрастать облаками... Загорелись, задымились впереди живые обезьяны, дико, отчаянно закричали, и тут ударил невероятной силы шквал - все упали на дно траншеи и замерли... Девушка тоже упала - она потеряла сознание... Очнулась в подземелье, там, где она и Карл переодевались. Очкастая маска, похожая на обгоревшее обезьянье лицо, лежала рядом. Карл склонился к девушке и спросил: "Ну, будешь еще проситься?" Она не ответила, разрыдалась. Позже, когда воспоминания притупились, она задала Карлу вопрос: "Для чего все-таки погубили бедных обезьян?" - "Во имя будущего, - ответил Карл. - Я должен быть сильным и непобедимым. Так я буду сжигать своих врагов".