Владимир Михайлов - Особая необходимость (Журнальный вариант)

— О судьбе других автоматических ракет мы пока ничего не энаем, — ответил Раин. — Можно только гадать. Может быть, и не одна из них побывала тут. А вероятнее, что остальные ракеты, попадая в сильное магнитное поле этого звездолета, выходили из строя, теряли правильный курс…

— Возможно, — задумчиво вставил Коробов. — Отказала автоматика, и ушли они куда-то в бесконечность, ищи их теперь. Ты вспомни, командир, как нам самим пришлось взяться за управление, когда при подлете сюда задурили автоматы.

Сенцову нечего было возразить. Ничего не скажешь, доводы основательные. После долгой паузы он молча кивнул, принимая план Раина и Калве.

В конечном итоге главное было — выяснить как можно больше сведений об устройстве звездолета. Кто знает, пусть не сейчас, а хотя бы через полгода они смогут разобраться и в том, как его строители осуществляли связь, сумеют все-таки дать сигнал на Землю. Для этого стоило пожертвовать многим.

…Три пилота медленно вошли в ангар. Взобравшись на эстакаду, постояли возле корабля. Металлическая сигара сейчас была вовсе не похожа на ту, какой ее втянули сюда автоматы всего несколько дней назад. Появились два новых люка. Основная ступень накрепко приварена к первой — теперь не было никакой возможности отбросить ее в полете… Какие-то гребни украшали среднюю часть ракеты. Такие нее они видели и на оболочке чужого корабля, ставшего теперь их домом. Зачем они нужны?

Сенцов легко коснулся, словно погладил, шероховатой оболочки ракеты. Вручную закрыли люк, так и оставшийся открытым с самого дня нападения. Потом молча слезли с эстакады и отошли в дальний угол зала. Сенцов послал Азарова передать ученым, что можно начинать.

Прошло несколько минут. Внезапно в зале раздалось легкое гудение, на стенах загорелись, замигали сотни лампочек. Их перекличка становилась все быстрее, наконец, лампы стали вспыхивать и гаснуть с такой быстротой, что зарябило в глазах.

Оба ожидали: вот-вот ракета сорвется с места, поползет вверх по эстакаде… Но лампочки внезапно погасли.

Прошло еще несколько минут. Все началось сначала — и опять без видимого результата. Снова наступил перерыв, он тянулся, казалось, бесконечно. Сенцов уже собрался пройти в кибернетический центр и поинтересоваться: долго ли еще ученые-исследователи намерены развлекаться, не лучше ли сразу признать, что их опыт не удался, предположения не подтвердились?..

В этот момент перекличка огоньков началась в третий раз, и Сенцов решил подождать до очередного перерыва. Но лампочки не угасали, мигание их слилось в один световой кипящий вихрь, и, наконец, Сенцов и Коробов увидели, как тяжелое тело ракеты начало медленно, едва уловимо всплывать над эстакадой… Оно повисло в воздухе на расстоянии нескольких сантиметров над поверхностью вогнутого лотка, на котором до этого лежало. Это выглядело странным и сверхъестественным.

— Сейчас они ее… — оказал Коробов.

Сенцов замахал рукой, словно требуя полнейшей тишины.

Глухо загудело где-то совсем рядом, за стеной. Задрожал пол. По нему чуть заметно заскользили струйки пыли, они текли в двух направлениях — к углам зала. Сенцов понял, что заработали компрессоры, откачивая воздух из ангара.

— Да, они правы… — пробормотал он.

Внезапно оба космонавта вздрогнули. В ангаре раздался могучий рев. Стихнув, он повторился еще и еще… Вспыхнул под потолком большой красный глаз, его прерывистый свет казался гневным. Вой сирены все усиливался.

— Ясно! — прокричал Коробов. — Нам придется выйти… Очевидно, по требованиям безопасности присутствие кого-либо в ангаре во время запуска не разрешается…

Они быстро пошли к двери, открыли, выскочили в коридор. Пока опускалась дверь, Сенцов бросил последний взгляд на корабль — он все так же висел над эстакадой… Дверь опустилась, и тотчас же сильная дрожь прошла по стенам, потолку — и все стихло, только глухое гудение компрессоров доносилось из-за стены. Коробов попробовал открыть дверь, она не поддавалась. К ним подошли остальные трое. Молча остановились, стали ждать.

Дверь открылась минут через пять. В ангаре все осталось по-прежнему. Только эстакада опустела.

— Да… — сказал Сенцов после минутного молчания. — Ну что ж, прощай… — И было непонятно, относились ли эти слова к исчезнувшему навсегда кораблю, или к надежде смонтировать передатчик, или ко всему вместе…

— Далеко она не уйдет, — сказал Азаров. — Двигатели-то не включаются…

— Станет спутником Марса, — подтвердил Раин. — Когда-нибудь мы ее выловим…

— Ну, пошли, — позвал Сенцов, и все вернулись в ракету. Сбросили скафандры, собрались в кают-компании.

— Что будем делать? — спросил Сенцов.

Все молчали. Из ракеты не сегодня-завтра придется уходить. Надежды собрать передатчик не осталось. Может быть, конечно, со временем что-нибудь и придумается, но сейчас ломать голову было бесполезно.

— Ну что ж, — сказал Сенцов. — Во всяком случае, открытия нами сделаны первостепенного значения. И то, что это звездолет. И относительно Фобоса. Я думаю, что — как бы там ни было — нам надо записать все, что мы видели. Рано или поздно наши записи найдут… Может быть, именно наверху мы найдем возможность связаться с Землей, хотя бы используя какой-нибудь мощный источник света. Не может же быть, чтобы на звездолете не было такого устройства. Световые сигналы, возможно, заметят с Земли. Пока ясно одно: здесь, в ракете, оставаться нельзя.

Остальные понуро слушали его, никто не говорил ни слова. После паузы Раин преувеличенно-бодро сказал:

— Писать так писать… Что именно мы запишем?

— Напишем, как нам это все представляется, — сказал Сенцов. — Вот как ты сам представляешь себе случившееся?

— Как я себе представляю? — задумчиво переспросил Раин.

Много лет назад от созвездия Дракона по направлению к солнечной системе шел звездолет.

На борту его, кроме экипажа, были тысячи колонистов — они летели заселять новые планеты, выдвигать все дальше во вселенную форпосты Разума.

Размеренно работали двигатели. Звездолет шел на скорости, близкой к световой, но на борту его размеренно текла жизнь, велись наблюдения, исследования. Приближался решающий момент — уже неподалеку была желтая звезда, вокруг которой, как установили астрономы, обращалось несколько планет.

В вычисления астрономов вкралась неточность. Уже в фазе торможения звездолет сблизился с крупнейшей планетой солнечной системы — Юпитером. Притяжение этого гиганта начало искривлять путь корабля. Пришлось усилить торможение, чтобы искривление не стало гибельным для всех живых, находившихся на его борту.