Саке Комацу - Продается Япония (сборник)

Да ведь это окрестности нашей деревни! Той самой деревни, откуда я вышел несколько часов назад, отправляясь на прогулку в гору!

Очевидно, подземный коридор описывал круг, и я очутился неподалеку от входа. Но теперь мне начало казаться, что знакомая местность приобрела какие-то едва уловимые новые черты. Впрочем, поля расположены так же, те же самые рощи на склоне. А вот и наш дом. Тут уж я ошибиться не мог. Старый, крытый соломой дом, просторный, крепкий, жилище многих поколений Кимура. Правда, и в нем что-то неуловимо изменилось, но все же это был дом, в котором прошло мое детство. Я спускался вниз по склону со странным чувством, будто меня околдовали.

Дорога. Палисадник. Нет, все же странно! На месте водокачки — колодец с журавлем. С заднего двора доносится лошадиное ржанье. Ничего не понимаю! Последнюю лошадь мы продали лет двенадцать назад и с тех пор не держали лошадей…

Я подошел к дому вплотную и замедлил шаги — из-за седзи[5] доносились приглушенный разговор, шепот. Я уже хотел крикнуть: "Бабушка, у нас гости?", но этот момент в комнате кто-то сказал: "ш-ш-ш!", и голоса сейчас же смолкли. Предчувствуя неведомую опасность, я застыл на месте.

Вдруг раздался треск, бумага на седзи лопнула, и наружу высунулось копье, настоящее, со сверкающие стальным наконечником. Острие остановилось в сантиметре от моего носа. Я заорал, отпрянул назад и, не удержав равновесия, повалился на спину. Седзи раздвинулись и на пороге появилось пятеро мужчин. Вопль застрял у меня в горле.

Все пятеро были самураи, вооруженные мечами, оде. тые по старинному обычаю, с прической тенмагэ!

— Что за человек? Кто таков? — грозно спросил один из них, молодой мужчина, которого я, кажется, где-то видел.

— Лазутчик, поганая ищейка! — выкрикнул другой, стоявший сзади.

— Не чужеземец ли? Странное у него обличье, с вашего позволения! Таких не доводилось видеть, — произнес третий. — Эй, ты! Как тебя там! Что ты здесь вынюхивал?

— Да что вы… я… я… случайно. Видно, ошибся домом… — язык у меня заплетался от страха. Я попятился.

— Довольно болтовни! Руби его! Коли!

Сверкнули мечи. У самого моего уха засвистел воздух, рассекаемый острым клинком. Я сделал скачок в сторону, как заяц, и пустился наутек. Все смешалось — топот, крики преследователей, мой собственный истошный вопль. Обливаясь холодным потом, спотыкаясь и задыхаясь, я совершенно бессознательно мчался к пещере. Никогда в жизни не бегал я так быстро: казалось, ноги оторвались, от земли, и неведомая сила несет меня по воздуху.

— Держи его! Не упускай. Руби! Коли! — кричали за моей спиной.

Вот и пещера. Проклятый прямой коридор! И свернуть некуда, и спрятаться негде! Преследователи не отставали. Топот их шагов гулким эхом отдавался в стенах. Наконец впереди блеснул дневной свет. Я устремился к выходу, вернее ко входу, через который сегодня утром я прошел в пещеру. Проклятые самураи настигали меня. Трое выскочили наружу за мной. Снова у меня над головой засвистел меч, холодная сталь полоснула мою вздувшуюся на бегу рубашку. Взвыв не хуже паровозного гудка, я ринулся вниз по склону. Крестьяне, мирно трудивщиеся яа рисовых полях, распрямили спины и, заслонясь пуками от солнца, посмотрели в мою сторону. Происшествие явно заинтересовало их. Действительно, такое нечасто увидишь: задыхающийся, обливающийся потом и слезами односельчанин шпарит что есть мочи по полю, не разбирая межей, а за ним гонятся три здоровенных мужика в полном самурайском облачении и грозно размахивают мечами.

— Эгэ-гэй! Санпэй-са-а-ан! — донесся до меня чей-то веселый возглас. — Никак вы артистом заделались? В киносъемках участвуете?..

Но мне было не до объяснений. С воплем: "Спасите!" я мчался дальше. Мои силы иссякали, в икрах начались судорог — и, грудь разрывалась от недостатка воздуха. Как видно, сказалась сидячая городская жизнь. А ведь когда-то в детстве я считался неплохим бегуном, на школьных соревнованиях всегда приходил к финишу первым. Сделав последнее усилие, я пересек деревенскую улицу и ворвался в полицейский участок.

— Спасите, помогите, убивают! — простонал я и юркнул за спину старичка-участкового, благодушно распивавшего чай.

От неожиданности он поперхнулся, опрокинул на колени чашку, тут же вскочил и начал стряхивать чаинки с форменных брюк.

— Что это ты распсиховался, Санпэй-сан? Нехорошо Так ведь человека заикой сделать можно! — он укоризненно покачал головой, как, бывало, много лет назад когда отчитывал меня, озорника-мальчишку, за очередную проказу. — Кстати, передай мою благодарность твоей уважаемой бабушке за лепешки. Очень были вкусные…

Но тут послышался топот, грозные выкрики, и на пороге показались настырные самураи с обнаженными мечами в руках.

— А-а-а! Убивают! Помогите! — заорал я и забился в самый дальний угол.

— Да вы что, ребята, ополоумели? — полицейский выпучил глаза. — Тоже мне, нашли игрушки! Мечи-то никак, настоящие?

— Молчи, несчастный! — взревел один из самураев. — Давай его сюда! А вздумаешь заступаться, не сносить тебе головы на плечах!

Он взмахнул мечом, и головка подсолнечника, одиноко стоявшего в горшке, полетела на пол. Видно, самурай для острастки решил продемонстрировать свою ловкость. Но наш участковый не растерялся. Проявив находчивость, несвойственную деревенскому полицейскому, к тому же далеко не молодому, он выхватил из кобуры пистолет и пальнул в потолок. Здоровенный кольт сорок пятого калибра, пуля которого с легкостью пробивала толстую сосновую доску на расстоянии пятнадцати метров, наделал много шума. Отдача после выстрела была такой, что участковый едва устоял на ногах.

Но самураи тоже были не дураки. Они немного отступили к двери.

— Осторожнее, господа! — сказал один из них. — Тут палят из огнестрельного оружия.

Наконец-то они почувствовали необычность обстановки! Разумеется, сначала, когда они гнались за мной, ослепленные яростью, им было не до того. Самураи пошептались, их глаза забегали по сторонам.

— Дурман, наваждение… — один из самураев покосился на еще дымившееся дуло пистолета. — Неладное творится, господа. Чудеса, колдовство какое-то…

— Отступим с честью, — сказал другой. — Но мы еще вернемся!

Самураи повернулись и бросились вон.

До участкового только сейчас начал доходить смысл всего случившегося. Он выскочил на улицу и несколько раз пальнул в воздух. Убегавшие самураи припустили еще быстрей.

— Все сюда! — кричал участковый громоподобным голосом, славившимся на всю деревню. — Эй, люди, сюда! Бросайте работу! Лови их, держи! Хулиганы, убийцы! Бандиты! Грабеж! Пожар!..