Уолтер Йон Уильямс - «Если», 2002 № 07

Гэри одним из первых добился весомого коммерческого успеха в космосе. Он командовал экипажем на Фобосе, когда «Экстраглобал» устроила там свои первые копи. Кроме «Экстры-Г», других подрядчиков на работу попросту не нашлось, конкуренции компания не опасалась, и это чуточку облегчило ей путь к успеху. К тому же интернациональный инвестиционный фонд оплатил внушительную долю начальных капиталовложений, так что нашим боссам не пришлось под натиском инвесторов выдерживать определенные сроки. Им нужно было просто не споткнуться.

Однако здесь, на Тианте, дела обстояли иначе. «Экстра-Г» пыталась совершить переход от субсидирования к самоокупаемости — процесс во многом еще темный в условиях космоса, — и Гэри предстояло сделать этот рывок.

Посему, когда ему нужно было забыть обо всех проблемах, о собственной ответственности, сомнениях и опасности, лучшего способа сделать это, чем совершить прогулку по трубе, попросту не существовало. Никакой там рефлексии, просто честная физическая нагрузка — и чтобы вокруг никого не было.

Труба петляла туда и сюда за зданиями, а потом шла прямо ко дну кратера Бычий Глаз. Прямой участок тянулся целых три сотни метров. Потом она карабкалась на стенку кратера и по склону Большой Сахарной Головы взлетала вверх. К расщелине на вершине труба выскакивала совершенно отвесно, ныряла внутрь и выходила наружу уже по ту сторону утеса. Ну, а оттуда спускалась по каменной гряде, несколькими зигзагами поворачивая обратно к домам.

На верху Большой Сахарной Головы внутренность трубы была заполнена пластиковой пеной — в том количестве, которое нужно, чтобы поглотить кинетическую энергию, если пропустишь резкий поворот. Труба здесь была несколько шире — чтобы можно было подобраться и Несколько раз кувыркнуться. Словом, на самом верху следовало перевернуться вниз головой и, оттолкнувшись ногами, отправиться вниз по Плавной кривой.

Тот, кто в этом месте забывал об осторожности, должен был считаться с головокружением. Ты и так находился на грани: мимо мелькали одно за другим светлые кольца — блинк, блинк, блинк, — а потом ударялся ногами. Невзирая на всю мягкую обивку, толчок ощущался пятками, передавался в лодыжки, колени, однако боли не было.

Теперь оставалось побыстрее вцепиться в поручень, чтобы не свалиться назад, и направить свое движение в расщелину.

Именно в этом месте, как сказал мне потом Гэри, он услышал сигнал тревоги, зазвеневший в поселении. Все дело было в причудливой акустике туннеля. О ней знали все. Из трубы можно было даже слышать разговоры, происходившие в том помещении, где начинался и кончался «хомячий ход».

Причину тревоги определить было сложно. Тонкий писк могли рождать две причины: либо включился противопожарный сигнал в камбузе, если повара напустили целую кухню дыма, либо что-то произошло с главной системой жизнеобеспечения. И определить, что именно произошло на станции, из трубы не представлялось возможным.

Словом, найти причину можно было единственным способом: опустившись вниз собственной персоной.

Однако «хомячья нора» предназначалась лишь для движения в одном направлении. И склон Большой Сахарной Головы предоставлял удобную возможность лишь для подъема, а не для спуска.

Впрочем, Гэри уже некогда было думать об этом. Продолжив движение в прежнем направлении, он вернулся бы на станцию слишком поздно. И посему Гэри повернулся, спустил ноги вниз и приступил к спуску, еще не зная в тот миг (он просто не мог знать этого), что ему предстоит решить одну из тех моральных дилемм, которые определяют всю дальнейшую жизнь человека.

В Билли Чена он врезался, преодолев две третьих обратного пути.

Оба они передвигались с не слишком большой скоростью, однако результат столкновения представить нетрудно: локти, колени, недовольные возгласы и сбитое дыхание.

— Простите, босс, но мисс Попаларкис попросила срочно найти вас, — начал Билли. — У нас неприятности с…

— …системой жизнеобеспечения, — договорил за него Гэри. — Понятно. Я слышал сигнал тревоги. А что случилось?

— Эта штуковина разогревается все сильнее, и мы никак не можем ее отключить.

Следом за Билли Гэри вывалился в помещение станции. Мисс Попаларкис они обнаружили одетой в одни шорты и тенниску, голова ее находилась в смотровом лючке, а рядом стоял я, профессор Санчес, главный научный специалист по горным разработкам и старший брюзга на станции.

— Что ты с ней сделала? — спросил Гэри лишь наполовину серьезным голосом. Системы жизнеобеспечения, подобные нашей, сами по себе не выходят из строя. Ну а если подобное все же происходит, это означает, что их кто-то сломал.

— Ничего я не делала, — возразила Аника, и голос ее едва пробился наружу из глубины корпуса установки, — я не обладаю знаниями, необходимыми для того, чтобы сломать ее.

— Тогда что здесь происходит?

— Один из химических стрипперов почему-то разогревается, — ответила Аника. Распрямившись, она поглядела на Гэри круглыми глазами. Покрасневшее лицо ее было покрыто бисеринками пота.

— А ты можешь остановить нагрев?

— Наверное. Возможно. Не знаю. Можно отключить на несколько часов всю систему, тогда стриппер остынет.

— Едва ли этого будет достаточно, — заметил я.

Гэри, Аника и Билли разом повернулись ко мне.

— Почему же? — спросил Гэри.

— Я смотрел диагностику, реакция на какое-то время останется самоподдерживающейся вне зависимости от того, выключим мы систему или нет.

— И на сколько же именно?

— Я могу только догадываться, но по-моему, дня на два или три.

— На два-три дня? — простонала Аника. — Но мы не можем отключить жизнеобеспечение на такой срок. Резервная система рассчитана всего на двадцать четыре часа. Только не надо меня сейчас спрашивать о причинах, помешавших нам обзавестись более мощной установкой, способной заменить основную более чем на одни сутки!

Гэри дернулся:

— Потому что в подобном случае стоимость поселения сделала бы станцию нерентабельной с самого начала.

— Зато теперь она сделается нерентабельной, проработав некоторое время, — скромно заметил я.

Он не стал реагировать на выпад и просто вернулся к делу.

— Хорошо, следующий вопрос: насколько жарко здесь станет?

— Слишком жарко, — ответил я. — Более чем жарко. Непереносимо жарко. Мы попросту испечемся.

— Ну а если мы сумеем каким-то образом охладить этот стриппер? — спросил Гэри.

Аника пожала плечами.

— Не спрашивайте меня, я простой водопроводчик, а не химик.

— На мой взгляд, разумный ответ, — заметил я.