Журнал «Если» - «Если», 1998 № 06

— Он изучает кристаллы?

Котита Лазерри рассмеялась.

— А что же еще? Я слышала, что ему удалось уговорить сотрудников музея Науки Земли приехать сюда, чтобы посмотреть на них. — Она сделала презрительный жест. — Какая глупая шутка! Он убедил себя, что его драгоценные кристаллы имеют какие-то скрытые свойства, которые просто никто не сумел распознать. — Котита оторвала еще один лепесток и отправила его в рот. Ее взгляд стал отсутствующим.

— Иными словами, вы утверждаете, что никто не интересуется кристаллами, за исключением Ксавьера Ксерксеса, а у него нет никаких причин, чтобы их покупать.

— Точно. Причин нет, есть целая гора таких же кристаллов. — Голова Котиты начала слегка трястись.

— Как вы считаете, стоит с ним поговорить?

— Он самый обычный золотоискатель, которому никогда не сопутствовала удача. Я бы на вашем месте не стала терять время.

Больше мне нечего было здесь делать. Я вскочил на ноги — слабое тяготение привело к тому, что в моих движениях было гораздо больше энтузиазма, чем я на самом деле испытывал — и оставил Котиту Лaзерри наедине с ее лепестками.

— Трудно научиться летать на бабочках? — проговорил я прямо в правое ухо Ребоны Микинг; мы находились на высоте в тысячу футов.

Я чувствовал себя совершенно оторванным от мира внизу. Если не считать мягкого шепота ароматного ветра, небо было таким же тихим, как бездонные просторы космоса.

— Очень просто. Вот рукоять управления. Когда ее перемещаешь, в мозг бабочки поступают нервные импульсы. И хотя бабочки обладают лишь зачаточным мозгом, этого вполне достаточно, чтобы заставить их лететь в нужном направлении. — Ребона откинула голову назад и весело рассмеялась. — Обычно все происходит именно так. Но иногда они принимают собственные решения.

Через несколько минут я понял, что она имела в виду. Бабочка начала спускаться по длинной спирали, направляясь к зарослям гигантских кактусов посреди каменистой пустыни. Огромные алые крылья, украшенные сложными зелено-синими узорами, несколько раз дрогнули, а потом замерли в неподвижности — мы планировали вниз. Хотя я был надежно привязан к кожаному седлу, которое закреплялось поперек голубого костистого хребта, идущего по центру спины бабочки, я невольно напрягся.

— Она собирается приземлиться на кактус?

— Наркоцветы привлекательны не только для человека, но и для бабочек, и мы не сможем заставить нашего «скакуна» изменить курс. Нужно проявить терпение, пока она не напьется до отвала.

Я откинулся в седле и попытался насладиться видом, пока мы медленно планировали к кактусу. Первые поселенцы Новой Соноры немало поработали над местными кактусами — в результате получилось нечто весьма необычное.

На Новой Соноре было два вида гигантских кактусов. Один, к которому сейчас направлялась наша бабочка, назывался Страстный Любовник — огромное растение конической формы, на котором росли столь любимые местным населением наркоцветы. Другой вид обитатели Новой Соноры несколько извращенно называли «цереус гигантский», хотя местная разновидность напоминала земной кактус не больше, чем золотая рыбка большую белую акулу.

Я успел хорошо рассмотреть так называемые цереусы во время полета на флайере. За исключением нескольких зданий индустриального назначения вроде электростанции и завода по переработке токсичных отходов, город Цереус почти полностью состоял из этих растений. Все обитатели города жили внутри похожих на бочки деревьев, которым куда больше подошло бы название «тыква», чем «цереус».

Если вы возьмете гигантскую зеленую тыкву, вынете сердцевину, а потом прикроете отверстие, после чего начнете срезать боковые стороны до тех пор, пока не получится восемь расположенных на некотором расстоянии друг от друга планок, уходящих по спирали вверх к куполу, — вы получите кактус Новой Соноры, — а на куполе можно будет легко разместить теннисный корт.

Хотя размер этих удивительных зданий и внушал благоговение, он был легко объясним. Даже при большей силе тяготения на Земле росли гигантские секвойи и эвкалипты высотой более трехсот футов. Корабельный компьютер сообщил мне, что каждая из восьми планок цереуса прикреплена к земле массивной сетью гигантских корней. При более слабом тяготении Новой Соноры вырастить такие кактусы было детской забавой для двух или трех поколений эксцентричных генетических инженеров, которые развлекались созданием двадцатифутовых бабочек. В качестве последнего штриха к своему творению они добавили микроб, который ускорял выделение титана и жил в симбиозе с кактусом. Это приводило не только к увеличению прочности растения — когда гигантский кактус умирал, хозяева могли переработать его и с выгодой продать редкий металл. Удивительная изобретательность!

Теперь практически все население устроило себе жилища внутри растений, где даже при невероятно жарком климате Новой Соноры было влажно и прохладно, не говоря уже о том, что все доставалось бесплатно, если не считать расходов на установление лифтов, электроприборов и водопровода.

Кактус Страстный Любовник был не менее высоким, чем гигантские цереусы, но по форме напоминал шишковатый зеленый конус. Его основание составляло примерно сто футов в диаметре, а вершина была приплюснутой — ее почти скрывала густая корона желто-оранжевых цветов.

Чем ближе мы подлетали к Страстному Любовнику, тем более сильное впечатление он производил. Вдобавок к обычным иголкам, которые можно найти на земном кактусе, прочная поверхность Страстного Любовника была покрыта настоящими зарослями — здесь нашло себе приют множество растений-паразитов.

Я начал испытывать растущее беспокойство. Собирается ли бабочка опуститься на один из громадных цветков или будет только парить над ним? И тот, и другой варианты показались мне одинаково опасными. Неожиданный порыв горячих потоков воздуха может бросить нас на иглу длиной в целый фут. А если бабочка приземлится, шипы разорвут нас в клочья.

Однако Ребона Микинг ни о чем не беспокоилась. Она спокойно указала на огромный желтый цветок, куда медленно опускалась наша бабочка.

— Наркоцветок Страстного Любовника содержит вещества, усиливающие половое влечение; кроме того, он оказывает мощное эйфорическое воздействие на людей. На церемонии бракосочетания жениха и невесту заворачивают в лепестки, и гости на плечах несут их на банкет. Позднее, после произнесения церемониальных тостов, они выпивают нектар, и молодоженов отводят в спальню, где простыни сделаны из лепестков наркоцветка. Это удивительное, очень сильное переживание, — добавила она неожиданно жестко. — Похоже, что даже на Волынок эти проклятые цветы оказывают сильное воздействие. Откровенно говоря, меня удивляет, что они живут в Страстных Любовниках.