Дмитрий Шубин - Тигр на свалке

Видимо описывать человека, замечая внешние приметы, являлось профессиональным качеством бывшего копа.

– Не наркоман я! – пришлось немного вспылить, так как я и вправду не считал себя таковым. – Конечно, я пробовал некоторые наркотики, но ни разу не кололся, мы же с друзьями, в основном, только травку и покуривали. Сейчас все кругом ее курят, это ведь не нарушение закона. Вон в Южноамериканском округе героин и кокаин с четырнадцати лет разрешены.

– Да, точно, – подтвердил Алекс и, откусив мяса, попробовал на вкус бабушкины лепешки. – Сейчас это законно. Сейчас законно все что угодно, кроме самого закона. Я еще помню те времена, когда мы с напарником выслеживали продавцов наркоты и прикрывали точки продажи этой гадости. Мы спасали тысячи таких как ты от наркотического безумия, сажая наркодельцов за решетку. И что? Сейчас эти же самые парни торгуют легально, при этом официально получая лицензии и отчисляя налоги с прибыли государству. Все, что мы делали, все коту под хвост.

Собака внимательно слушала нас, успевая при этом отпивать из бутылки молоко. Когда Алекс произнес фразу про кота, она тихо закхекала. Такой способ выражать эмоции меня тоже рассмешил, но бультерьер тут же грозно взглянул на меня. Мол, говоря: как умею, так и смеюсь. Пришлось быстро изобразить серьезность, кто его знает, что у этой собаки на уме, вдруг еще вцепиться в меня, у бультиков хватка что надо. Я взял баночку пива и, откупорил ее, сделал пару смачных глотков. Алекс посмотрел на меня так, будто оценивал, можно ли в моем возрасте употреблять спиртные напитки. Видимо решил, что пиво можно, потому что ничего против не сказал.

– Эти парни, – произнес я. – Они пришли в школу и выдернули меня прямо с первого урока. Они колотили меня, допытываясь, куда я дел их чемодан с деньгами и с какой-то пальчиковой дискетой в прозрачной коробочке.

– Чемодан? – переспросил бывший коп, не прекращая жевать.

– Да, так и сказали: чемодан с деньгами.

– Так ты вор? – собака хитро прищурила глаза. – Не двигаться, полиция уже выехала!

– И куда ты подевал этот чемодан? – Алекс игнорировал бультерьера.

– Да я откуда знаю? У меня полицейские память стерли.

Алекс странно посмотрел на меня, отпил пива из своей банки. Потом достал из рюкзака трубку, не спеша забил ее табаком, прикурил, после чего произнес:

– Давай все с самого начала.

– Сначала, так сначала. Я сегодня проснулся, а бабушка говорит, что вчера нам с Максом, это друг мой, в полиции стерли память прошедших суток, мол, мы сперли крутой автолет типа «Порш» и разбили его.

– Точно, есть такая кара. Применяется, в основном, в виде наказания при мелких правонарушениях и, чаще всего, к людям, впервые совершившим проступок. Ну и что было дальше?

– А дальше я пошел в школу, а там эти два дебила меня уже поджидают. Ковбой показал нашей администраторше корочки комиссара полиции…

– Да из него такой же комиссар, – перебил меня Алекс, – как из меня ловец мустангов.

– Я ей что-то подобное и пытался сказать, но в итоге… – я развел руки в стороны, показывая, что это не помогло. – Так вот, этот автолет, который мы якобы угнали и разбили, как оказалось, принадлежал этой парочке бандюг, и они трясли с меня чемодан денег. Мы поехали к Максу, но у того крыша съехала после стирания мозгов. Он лежал на столе, а доктор говорил, что у него с рождения мозги бракованные. А родители хотят его из-за денег назад в детдом сдать. Я попытался смотаться по пожарной лестнице, а дальше вы все знаете.

Алекс молчал, потом, докурив трубку, постучал ею о камень, вытряхивая пепел, и произнес:

– Знаешь, что я думаю? Чемодан с деньгами – чистая постановка. Никто тебя убивать не собирался. Эти парни просто хотели выжать с вас как можно больше кредиток за разбитый автолет.

– Точно, бабушка сказала, что за него деньги придется отдавать немалые. Суд постановил.

– Да что суд, – бывший коп махнул рукой, – если с вас нечего взять? «Порш» стоит немыслимую сумму. У тебя бабушка что, внучка Рокфеллера?

– Нет, конечно.

– То-то же. Суд, в случае неуплаты, должен в подобном случае отдать вас рабиками, пока не отработаете долг. Видимо этим парням рабики не нужны. Вот и все.

– Им, по-моему, вообще ничего не было нужно, кроме, пожалуй, своего чемодана денег. Вы знаете, Алекс, ковбой, тогда, в «Бьюике», сказал дружку, что в полиции якобы не признал свой «Порш», отказался от владения. Ну, мол, чтобы лишних вопросов не задавали.

– «Порш»? – Алекс удивленно приподнял брови. – Не признал? А вот это уже странно. Странно и интересно. Такие автолеты просто так не бросают. Похоже, что тут замешано что-то еще. Знаешь что, парень, я возьму тебя с собой на свалку, а когда вернемся в город, то попробую разобраться в этом деле. У меня в Уруапане еще кое-какие связи остались. Пожалуй, тебе и вправду в городе сейчас лучше не показываться. И для начала нам все же неплохо бы познакомиться. Как ты уже знаешь, меня зовут Алекс, друзья зовут – П. Алекс. П – значит полицейский. Вообще-то меня зовут Александр Роди, но к П. Алексу я уже давно привык.

– Меня зовут Санчо Рамирес, – представился я.

– Тезка, значит.

Я пожал плечами не поняв, в чем прикол: я-то ведь Санчо, он же – Александр.

– Отлично, Санчо, давай собираться. – П. Алекс стал складывать остатки пищи в рюкзак, мусор прижал валуном, после чего добавил: – Нам до вечера надо преодолеть длинный участок пути, почти сорок километров. Ночевать будем у старого индейца Ночтитлана.

Я не знал, кто такой старый индеец Ночтитлан, но мне было все равно куда идти, лишь бы подальше от города, подальше от парочки маньяков, наверняка сейчас ведущих охоту на меня. Я представил негра с ковбоем, стоящих на корячках, рыщущих по «Району трущоб» и словно ищейки вынюхивающих след.

Рюкзак у бывшего полицейского, видимо, был антигравитационный, потому как он легко забросил его за спину. Мы тронулись в путь. Дорога убегала далеко вперед, туда, где на горизонте виднелись темные силуэты синих гор, вершины которых затягивала серо-белая дымка облаков. Вначале пейзаж был однообразный, с обеих сторон простирались обширные плодородные земли. Справа поля, заросшие густой кукурузой, початки которой, увитые золотистыми нитями, поблескивали среди ярко-зеленой листвы. Слева территория была засажена кустиками хлопчатника, коробочки уже раскрылись и всюду виднелись пушистые комочки, белые, словно снег. По краю полей были равномерно установлены высокие трехметровые столбы, меж которыми едва различалась позрачно-желтая паутина силового поля. Вывески однозначно гласили: «Не подходи: убьет». Вскоре стали попадаться рощицы чиримойо [29] и алоэ. Через пару часов ходьбы поля резко оборвались, потянулись ряды деревьев какао, которые при легких порывах ветерка потряхивали желто-красными стручками. Мы приближались к деревне, расположившейся под склонами гор и окруженной зарослями кактуса-магея, из которого и поныне местные жители приготавливают хмельной напиток пульке. Виднелась вездесущая голубая агава, являющаяся основной для возгонки текилы. Тут же среди ахрасов стремились к свету корявые шеренги кактуса-нопаля. Стайки пестрых попугаев-гуакамайо и катеев то и дело вспархивали по обе стороны дороги, в листве мелькали золотисто-зеленые перья священных кетсалей [30], а в необозримой высоте парил одинокий сопилот [31].