Дж. Т. Макинтош - Время перемен

Уже не в первый раз за эту ночь, я начал действовать совершенно не подумав. Стараясь держаться берега, я стал незаметно подбираться поближе к мосту. Потом я бесшумно вошел в воду. Медленно, стараясь не шуметь, я спустился под мост.

Люди, которых я видел на мосту, оказались великанами в пластиковых балахонах и с горбами, а также испуганные, потрясенные обитатели моего несчастного города – беженцы Большого Пожара в Шатли.

Мост поражал воображение не меньше, чем люксон.

Это был пешеходный переход, не более одного фута шириной, снабженный с двух сторон перилами. У мостика не было никаких поперечных балок или других упрочнений, но дотронувшись до него, я сразу убедился в его надежности.

Вероятность того, что меня кто-нибудь заметит под мостом, была очень низкой. Дымовая завеса, или как там называлось то, чем великаны окружили весь этот район, заодно скрывала и меня. И эта завеса была совсем не похожа на дымку или туман. На расстоянии десяти ярдов все было прекрасно видно, в двадцати или тридцати ярдах – довольно смутно, а дальше – лишь темная пустота. Звук, также был сильно приглушен.

Все великаны были одеты в пластиковые балахоны и маленькие аккуратные сапоги. Под балахоном у них практически ничего не было, но все они казались сильно вспотевшими.

Темные очки, которые были необходимы, чтобы свободно перемещаться в центре пожара, сейчас просто висели на груди. Если бы они не снимали очки, оказавшись вне зоны пожара, то ничего не смогли разглядеть через них.

Остальные – люди, пришедшие из Шатли, были одеты в более простые пластиковые костюмы, состоящие из свободных штанов и накидок. Вместо горбов, которые были у всех великанов, у них были маленькие черные коробочки, прикрепленные на внутренней поверхности накидок.

Неожиданно я подумал о Джоте и о той роли, которую он играл во всем этом. Взяли они его с собой, или он лежал сейчас, накаченный транквилизаторами в одной из палаток их лагеря?

Миранды среди них я не заметил.

Смутные воспоминания о фантастических романах, в которых происходили путешествия во времени, вдруг зашевелились у меня в мозгу. Конечно, я никогда не относился к путешествиям по времени серьезно… это была одна из тех вещей, которые, по моим понятиям, никак не могли затронуть мою жизнь.

Одно из допущений, делавшихся в таких рассказах, вдруг стало иметь существенное значение. Нельзя просто украсть человека из прошлого – ведь тогда изменится будущее, прошлое и настоящее. Но человек, чья жизнь подошла к концу – в результате несчастного случая, например – может быть выдернут из своего времени, не оказывая существенного влияния на внешний мир.

Значит великаны сейчас занимались именно этим?

Мне захотелось услышать, что они при этом говорят, а это уже представляло определенную проблему. Сидя под мостом, я был слишком близко к бегущей воде, чтобы иметь возможность хоть что-нибудь слышать, а если мне вылезти на берег, великаны могут заметить меня.

Поэтому я отошел немного в сторону и переплыл реку, так что завеса совершенно скрывала меня от моста. Когда же я приблизился к противоположному берегу, то он, хоть и не был особенно высоким, скрыл меня от посторонних глаз.

Потом я прополз вдоль берега, пока не оказался под северным концом моста. Здесь берег продолжал скрывать меня, поэтому, не рискуя быть замеченным, я смог немного вылезти из воды.

И сразу услышал диалог.

– Ну, в противном случае вы бы уже были мертвы.

– Но что вы собираетесь с нами делать? Куда мы идем?

– Вы будете в безопасности.

– Это дом мистера Матерса. Где он?

– Он спит у себя в постели.

– Моя жена… что стало с моей женой? Я не видел ее с тех пор…

– С ней все будет в порядке.

– Я не хочу идти с вами. Мне нужно вернуться и…

Голоса великанов были немного приглушенными из-за их костюмов, но их все рано было гораздо легче различать, чем голоса испуганных и измученных беженцев. Я мог слышать, естественно, лишь обрывки разговоров – никто не останавливался на мосту надолго.

– Мы никогда не вернемся?

– За вами будут хорошо ухаживать. Вы можете считать, что отправляетесь в рай.

– В рай?

– Для вас это будет раем. Никто, если бы у него был выбор, не остался бы здесь.

– А зачем мы вам нужны? Это вы устроили пожар?

– Нет. Мы не устраивали пожар.

– Почему вы провели нас мимо Кэстл Хилл и завала?

Там никого не было…

– Мы не хотели, чтобы нас видели. Если бы нас заметили, то мы не смогли бы вам помочь.

– Моя Мойра… я видел, как огонь охватил ее. Я никогда не забуду, как она кричала. Она пылала, как…

– Но ведь мы спасли вас, не так ли?

– А почему вы не могли спасти Мойру?

– Потому что это видели другие. Люди, которые остались там. Мы не могли позволить им видеть нас.

– Если вы можете пройти сквозь огонь, почему вы…

А потом начиналось снова:

– Должно быть, это дом Матерсов. Здесь живет менеджер нашей страховой компании. Он в этом участвует?

– Он ничего не подозревает.

– Вы хотите сказать, что он мертв?

– В данный момент мертв по отношению к внешнему миру.

Разговор продолжался, и я отчаянно напрягал слух, чтобы услышать еще хоть что-нибудь, но они уже находились далеко от меня, и до меня донеслась фраза уже из другого разговора:

– Что произошло с пожарной бригадой? Почему они…

Самым распространенным словом на губах нежданно спасенных людей было «почему». Если они не спрашивали, почему бог допустил такую страшную катастрофу, они спрашивали, почему спаслись именно они, а не другие, почему эти странные незнакомцы, раз они могут так многое, не делают еще больше – например, просто не потушат пожар.

Судя по ответам великанов, для них и для Миранды, до того, как я сумел задеть ее за живое, жители Шатли были все лишь персонажами пьесы. Отвечали они ровными голосами, стараясь успокоить, и достаточно правдиво – насколько это им позволяли обстоятельства, впрочем, говорили они очень немногое.

– Откуда вы пришли?

– Вы увидите.

– Вы те самые ребята, которых я видел вчера в городе?

– Да.

– Если бы я думал, что вы имеете какое-нибудь отношение к этому пожару… – И далее следовал длинный поток отчаянной ругани, ведь ругающийся человек прекрасно понимал, что ничего другого он сделать не может. Он не может даже драться с великанами или сопротивляться им – великанов было слишком много среди них, чтобы можно было всерьез думать о сопротивлении.

Тут только я сообразил, что великанов было больше, чем я видел раньше, гораздо больше, чем их могло быть в лагере. Там я видел не более двух десятков. А мост перешло по меньшей мере сорок, не считая тех, которые могли это сделать еще до того, как я появился здесь.