Елена Асеева - Полет за горизонт

Широко раскрылись глазные щели на лице Чунты и явили его густо черные радужки, на побелевшие губы выплеснулся пунцовый поток крови, будто смешавшийся с последним словом: «Геле!» Вслед низринувшейся в траву голове, завалилось и само тягостно задрожавшее тело юноши, и, вторя тому эмоциональному мгновению в голос закричала Искра Тревзор, не столько пугаясь того, что теперь всадники нападут на нее, сколько страшась за упавшую в траву Геле.

Ноги Исы тот же миг перешли с состояния окаменения на шаг, а уже вмале она широко разведя руки в стороны (как дотоль это сделал погибший Чунта), понеслась навстречу лежащей в траве Геле, на голову, тело которой с копыт топчущихся подле коней летели кусочки почвы, перемолотые, раздавленные, поруганные соцветия мака и трав.

– Не троньте! Не троньте! – наконец, прорезался голос старшего эдвайзора, а из глаз россыпью вырвались слезы, залив не только щеки, оросив и нос, и губы, и подбородок.

Ноги Ики внезапно сошлись друг с другом, высокое соцветие бело-желтого цветка ударило, своим диском в лицо, тело судорожно дернулось. И Искра срыву и плашмя упала на оземь, теперь подминая и сам ударивший цветок, и близ растущие, под себя. Аромат переспевшего яблока ворвался в обе ноздри и разком зажужжало, застрекотало пространство луга над ней, чуть слышно отозвавшись звучным «чррр» с небес. Подбородок девушки болезненно врезался в каменный отломышек, пред очами показалась бурая почва, увитая тончайшим перепутьем древесных кореньев, а в мозгу возникла яркая картинка пережитого:

– Зачем вы приехали с охраной из Отделения Военного Ордена Академии Мозга, боитесь, что я убегу? – язвительно прозвучал голос Искры.

И на смену звуку пришло лицо Болорева Пелгома треугольной формы, с широким лбом, массивной нижней челюстью и мясистым подбородком. Его полноватые блекло-алые губы слегка изогнули уголки вниз, а столь лиричный, успокаивающий баритональный тенор мягко, впрочем, как и всегда отозвался:

– Вы, забываете Ика, что я занимаю почетный А уровень в Академии Мозга, как ноне и вы. Мои способности, знания достойны того, чтобы мне, в столь не близком путешествии, была выделена охрана. А, вы, наша редкостная девуня, думается мне, не станете убегать, абы, как я заметил, несмотря на экстравагантные поступки, очень умны.

Воспоминание острой, болезненной картинкой накатило на мозг и махом испарилось. Оставив, однако, мощное желание ощутить теплоту рук ментора на своей голове, почасту голубящих волосы и не менее сильное хотение, вот также (как давеча свершил Чунта в отношении Геле) припасть к губам Болорева Пелгома и ощутить, наконец-то, столь вожделенный их вкус.

Глава десятая

Несильный запах сульфидных соединений днесь переплелся с ароматом яблочного цвета, точно указывая на гниение останков чего-то живого. Иса открыла глаза, она все еще продолжала лежать на груди, на земле, подмяв под себя травы и цветы, только не крупные соцветия желто-белых, а много меньшие мака, кои обступили ее со всех сторон. Впрочем, ноне они лишились пунцовых своих бутонов, и покачивали шарообразными коробочками семян на стебельках покрытых малыми щетинками. Легохонько кровоточила посеченная об угловатую поверхность булыжника нижняя губа и подбородок, а боль в груди пульсацией указывала на проблемы с сердцем. И еще невыносимо гудела голова. Вся в целом, не только внутри мозг, но и снаружи кожа, височная, лобная и затылочная ее часть, словно девушку кто-то крепко по ней огрел.

Хотя, кроме этой боли и чуть подергивающегося большого палец левой руки, укутанного заодно с запястьем в обеззараживающую ленту, уткнувшегося в подмятую, лопнувшую надвое, и высыпавшую на почву черную россыпь семян, коробочку мака, ничего не указывало на давеча произошедшее. Не было слышно ни окриков людей, ни топота коней, ни даже малого говора, шепота. Казалось, что и сама природа, представленная насекомыми, птицами и зверьем приглушала звук, до едва различимого скрипа, точно вибрирующего движения надкрыльев кузнечика.

И вновь гнилостно-трупный запах, в чьем образовании участвовали сероводород и аммиак, резанул ноздри девушки, изгнав из них досель плывущий легкий и нежный с нотками выспевшего яблока аромат. Искра Тревзор, неторопливо приподнявшись с земли села, самую толику качнувшись взад… вперед, с трудом удерживая отяжелевшую голову, в оной боль днесь скопилась вся в затылке. А чрез пару частей времени стала медлительно подниматься на ноги, оглядывая проступивший пред очами пейзаж. Необъятная даль лугов поражала очи насыщенной зеленью трав, местами отмеченной пятнами голубых и ярко-желтых цветов. На заднем фоне пажити опять же высились каменистые гряды гор, склоны которых кое-где были отмечены порослью растительности и белыми вкраплениями снега.

Старший эдвайзор нерешительно сделала первый шаг и наново качнулась, ощущая мощную дрожь в коленях, степенно спустившуюся по голени в стопы и, вероятно, подошвы аларчиков. Впрочем, шаткость хода пропала немного погодя, когда ноздри и сам мозг полностью заполонил гнилостный запах. Ика приткнула ладонь к губам, прерывисто задышав ртом, да сделав еще не более пяти шагов, резко остановилась. Потому как увидела пред собой, лежащий в небольшом углубление, густо поросшем травами, фрагмент разложившегося трупа. Едва сохранившийся кусок руки до средины предплечья и часть туловища с явственно выделяющимся позвоночным столбом, ключицей, лопаткой и несколькими ребрами, местами сохранивший связки, хрящи и даже соединительные ткани зеленовато-красного цвета.

Гнилостный дух наотмашь пробил мозг Искры и выплеснулся потоками слез, да приступом судорожной рвоты, оную не успев сдержать она опрокинула себе на левый аларчик и частично штанины комбинезона. Мощная нервная дрожь пробила тело девушки с ног до головы, спазматически перекосив края рта и вызвав новые приступы рвоты. Тяжко качнувшись вперед, Ика не удержалась на ногах и повалилась в траву, стремительно въехав в нее коленями, и выставленными ладонями, замерев на малость в покачивающемся состоянии на корочках.

Лишь на морг, тот самый, каковой отделял существующее от галлюцинаторного, пред очами старшего эдвайзора промелькнул темный отсвет сомкнувшихся век. А когда они раскрылись, опять появились примятые травы и высокие цветы, чьи корзинки в форме желтого диска окружали язычковые лепестки. Высокие стебли днесь мгновенно окружили стоящую на карачках Искру, очевидно, дотягиваясь ей до груди. Чуть более низкие головки фиолетовых колокольцев, усыпающих цветом стебельки до самой почвы, легохонько покачивались.

Девушка медлила не более мига, и стремительно вскочив на ноги, огляделась. Днесь не узрев не только полуразложившегося тела Чунты, но и самих каменистых склонов гор. Сызнова проступила пред ней просторная долина, уходящая на запад и увитая сетью речушек, да покрытая небольшими холмистыми взгорьями, с востока ограниченная высокой грядой, соединяющаяся с тем бугром с оного она спустилась. И тотчас скрип кузнечика погас в ворохе множества звуков, звенящих в сочетании с дуновением ветра, дребезжания насекомых и отрывисто-беспокойного чек-чек, а после, в десятке саженей не более того, прозвучал гулко-хрипящий возглас с чуть слышимыми щелчками. И также резко из травы выглянули головы двух ящерообразных животных, всколыхнув и сами цветы, и запах яблок, распространяемых ими.