Мэрион Брэдли - Охотники Красной Луны (Охотники Красной Луны - 1)

- Кое-чему я уже научился у Райэнны, - сознался человек-ящерица. - Как я понял, у женщин с ее планеты существует специальная техника самообороны против возможных воров, грабителей и насильников, оно носит приблизительно такое название - "Искусство заставить нападающего победить самого себя". Она, правда, считала, что это едва ли пригодится ей в данной ситуации, но мне удалось переубедить ее. Действительно, очень полезная вещь и с философской точки зрения вполне этичная - направить злобу, жестокость и силу врага против него самого. - Сказав это, Аратак принялся на свой манер излагать основы правил техники дзюдо. Дэйн же между тем подумал: "Уже приятно, что наша красотка Райэнна имеет некоторую необходимую подготовку. Молю Бога, чтобы и Даллит кое-что умела".

Растревоженный пришедшей ему в голову мыслью, Дэйн, покончив с обработкой меча, повесил его на стену и отправился на поиски Даллит, которую обнаружил за изучением каких-то непонятных и судя по всему не предназначенных для человека орудий. Девушка даже не заметила Марша, и он ощутил некоторое раздражение, смешанное с чувством вины.

"Что-то не так, что-то очень и очень не так между нами..."

- Даллит, - произнес Дэйн, - ты выбрала оружие? Тебе надо что-то выбрать, чтобы иметь возможность защищаться...

Она резко повернулась и едва ли не со злостью спросила:

- Уж не думаешь ли ты, что я надеюсь на твою защиту?

"Как бы я хотел быть уверенным, что смогу ее защитить!" - подумал Дэйн со страхом. Вслух же он произнес как можно спокойнее и рассудительнее:

- Независимо от того, ждешь ты от меня чего-либо или нет, я постараюсь сделать все, что в моих силах, но этого может оказаться недостаточно. Что, если каждому из нас придется в одиночку сражаться против собственного охотника?

Марш даже и не осознавал до последнего момента, насколько глубоко засела у него в мозгу аналогия с боем быков: образ арены, какие-то неведомые зрители, лишенные лиц, тел, вообще чего бы то ни было, но вместе с тем орущие, требующие, жаждущие наслаждения зрелищем смертельной схватки.

Картина, нарисованная воображением Дэйна, словно бы открылась и девушке. Она побледнела:

- Один на один?

- Не знаю, молю Бога, чтобы мы оказались вместе, - сказал Марш и подумал: "Пожалуй, мне бы и удалось сколотить из нас четверых... нет, пятерых некое подобие боевого подразделения". Вслух он произнес: - Надейся на лучшее, но готовься к худшему.

"Глупцы, зачем вы выбрали Даллит в качестве дичи? Только потому, что в атмосфере всеобщего безумия она дерется как тигрица?.. В одиночку она будет кроткой как ягненок..."

С мучительным чувством безысходного отчаяния Марш окинул взглядом хрупкую, почти детскую фигурку Даллит, ее бледные щеки, тонкие запястья, шею, столь изящную, что точеная головка девушки на ней напоминала бутон цветка.

"Как защитить ее, похожую на христианскую мученицу, обреченную на смерть на арене в лапах свирепых львов?" - подумал Дэйн, немедленно заставив себя подавить эту мысль в своем сознании. Она только усилила бы в девушке ощущение беззащитности.

- Я знаю так мало обо всем этом оружии, - сказала она, указывая на скопище мечей, щитов, кинжалов и копий. - Мои соплеменники друг с другом не воюют. У нас, правда, иногда происходят спортивные соревнования, состязания в силе и ловкости, но даже и во время них правила весьма строги. Так как если один из моих соплеменников ранит или убьет другого, то невольно будет разделять муки и страдания своей жертвы...

У дара или проклятия, называемого эмопатией, несколько граней, и эта, вероятно, наиболее важная. Поневоле приходится проявлять тонкость и аккуратность в общении с другими, если их боль может стать столь же острой для тебя, как и твоя собственная.

Даллит сняла со стены пращу и несколько раз взмахнула ею у себя над головой.

- Вот, - произнесла Даллит с сомнением, - разве что это. Мои соплеменники любят состязаться в меткости. Впрочем... мне все равно, мой мир потерян для меня навсегда. - Глаза ее наполнились слезами.

Дэйн обнял девушку и мягко сказал:

- Ну что такое, Даллит?

Она опустила пращу и проговорила:

- Все честно, такова моя судьба, наверное, я здесь из-за этого оружия.

Марш уставился на Даллит с немым вопросом.

- Я считаюсь метким стрелком, дважды я брала приз в соревновании шелковый шарф. Но мне все мало было, хотелось еще больше прославиться. Однажды я тренировалась в дальнем уголке сада. Я так увлеклась, что не заметила, что кто-то пришел. И вдруг... крик... я почувствовала такую боль! Моя лучшая подруга неподвижно лежала на земле. - Хрупкие плечи Даллит содрогались от рыданий. - Я же знала, каким страшным оружием может оказаться праща, но вела себя так беспечно! Нет, моя подруга не умерла, она пролежала несколько дней без сознания. Все думали, что она умрет. Я любила ее. Я бы скорее предпочла умереть вместо нее. Она была дочерью моего отца... моей сводной сестрой. Меня приговорили к году изгнания из мест, где живут люди.

- Мне думается, - произнес Дэйн, нежно прижимая к себе девушку, - ты уже и так понесла достаточно суровое наказание.

- Не может быть достаточно сурового наказания за то, что я сделала, упрямо проговорила Даллит. - Но так как она осталась жива и сказала, что тоже проявила беспечность, не подумав предупредить меня о своем появлении, срок изгнания был сокращен до трех месяцев, но... Я жила одна, появился корабль мехаров, и они захватили меня. Все дальнейшее тебе известно.

Даллит решительно утерла слезы.

- Так что теперь я думаю, - сказала она, - раз праща едва не стала причиной смерти моей любимой подруги и сестры, то пусть это оружие послужит мне против охотников. Поскольку я выбрала жизнь, им придется потрудиться, прежде чем они смогут убить меня.

- Что ж, пусть так, - задумчиво проговорил Дэйн. Разве у римлян зрелище схватки пращника-балеарца с бойцом, вооруженным сетью и трезубцем, не было одним из любимейших? Да и организаторы гладиаторских боев стремились к тому, чтобы силы противников были примерно равными. Римляне обожали кровавые и длительные поединки, но не любили, чтобы они превращались в примитивную резню. А если вспомнить историю Давида и Голиафа? - И все же насколько метко можно стрелять из пращи? Я не слишком разбираюсь в этом.

Даллит вложила в петлю пращи аккуратный круглый шарик, похожий на отшлифованный водой голыш.

- Смотри, - сказала девушка, показывая на маленькую - размером всего в три или четыре дюйма в диаметре - выщербинку в стене. Цель находилась от Даллит на расстоянии не менее сорока футов. Девушка раскрутила пращу, и почти в ту же секунду со звуком, напоминавшим выстрел винтовки, от стены отвалился кусочек штукатурки, и выщербинка стала еще больше.