Пол Андерсон - Операция "Луна"

– Простите, но у нас нововведение. Пожалуйста, пройдите на идентификацию.

– Чего? – не понял я. – Вы же знаете меня, Гитлинг!

– Да, мистер Матучек, но таковы правила. Мы должны быть уверены, что на вас нет иллюзии и... никто посторонний не пройдет сюда.

– Великий боже, а что, кто-то маскировался? Для чего?

– Извините, сэр. Приказ из Вашингтона.

Специальная комната, оборудованная как зал инквизиции.

Ведьма поводила надо мной определителем, прочла заклятие против магии, сняла отпечаток пальца, потом заставила меня написать мое тайное имя и махала копией бумаги, пока та не затрепетала в ответ. (Естественно, не мое истинное тайное имя, а имя, данное мне при поступлении на работу.)

– Сколько крови вам надо? – хмыкнул я.

– Нисколько, сэр, вы ведь прошли медосмотр при поступлении.

Ведьмочка была молодая и хорошенькая, так что мое раздражение улеглось само собой, и очень усталая, из-за чего я немедленно проникся к ней симпатией.

– Тяжелая работа, а? – посочувствовал я.

– Да нет, не очень. Но когда приказ только поступил... Все эти наемные рабочие, консультанты, инвесторы, журналисты, политики... Особенно достали журналисты и политики.

– Понятно. Эти небось подняли вой до небес. Все никак не определятся, кому принадлежит Вселенная. Кажется, сейчас наплыв стал поменьше.

– Остались только специалисты, – кивнула она.

– Все-таки это не способствует популярности проекта. Все эти дурацкие приказы свыше... Так и до саботажа недалеко. Интересно, что по этому поводу думает аль-Банни?

Она изогнула губки.

– Я слышала, как он упоминал... э-э, "дедушку тысячи паршивых верблюдов".

– Ну, это неточный перевод. По-арабски наверняка все гораздо цветистей. Ну, пока! – Я взял свой бейджик и вышел. Она предупредила, что покинуть Твердыню будет намного проще.

Погода менялась к лучшему. По небу бежали облачка, солнце уже не жарило как сумасшедшее. С кромки леса на юге долетал легкий ароматный ветерок, свежий и обнадеживающий.

Но следующий поворот открыл зрелище, которое моментально вернуло меня в пучину отчаяния. Я увидел взлетную площадку. Это был сущий кошмар. Казалось, что бронза, из которой был сделан прекрасный гордый конь, успела потускнеть и пойти пятнами. Часть конструкции была взята на экспертизу, и теперь там чернели отвратительные дыры. Машины, которых пригнали сюда вчера, стояли в стороне, готовые завершить разборку в понедельник. Ветерок вздыхал о недавнем славном прошлом.

Я вернулся к зданию, где размещалась лаборатория по средствам связи. Гулкое эхо встретило меня на входе. На втором этаже сияли огни, сверкали инструменты и были разложены части поврежденного оборудования. Волчьим чутьем я уловил отдаленный запах магии – не так отчетливо, как если бы я обернулся, но вполне ощутимо. В зале никого не было, кроме Джима Франклина и пары ассистентов. Помощники кивнули мне и вернулись к работе. Джим подошел поздороваться и постарался развеять гнетущее ощущение бодрой улыбкой.

– Стив, ты вернулся. Справил свои дела?

– Почти.

Сомнительно, конечно. Но мне не хотелось посвящать его в наши налоговые трудности, а о Балавадиве лучше пока вообще молчать.

– А что у вас?

– Ну, пришлось потрудиться, чтобы разобраться, что стряслось со связью. Пока не густо – удар был чертовски сильный, но кое-что все-таки уцелело. Вот локатор заклинило в противоположных показаниях: красная черта на приближение, синяя – на удаление. А сейчас мы работаем над переговорным устройством, оно выдает только писк и вой.

– Шуточка в стиле Койота, – пробормотал я.

– Возможно. Я вот думаю, не он ли подстроил одну штуку, про которую мне рассказывал отец.

– Когда?

– Во время войны. Папа работал в Сухом ущелье, брал пробы грунта. Они собирались ударить оттуда по врагу, ты, наверное, слышал про это. Вызвали сильный суховей и уже направили его в сторону вражеских позиций, и тут смерч внезапно превратился в огромную гремучую змею и рухнул вниз. К счастью, там находился офицер охраны, который знал нужное заклинание, и он сумел заморозить эту дуру прежде, чем она успела кого-нибудь укусить. Они потратили несколько дней, чтобы снять чары, и вторая попытка удалась. Но, может, там в это время пробегал Койот и решил поразвлечься. Южная Калифорния тогда еще не была так густо заселена, как сейчас.

– Гм-м. Значит, теперь, увидев такое большое поселение в самом центре своих владений и толпы народу, он взялся за дело серьезней?

Странно не то, что я никогда не слышал о случае в ущелье, странно, что о нем не знала и Джинни. Кое-что общее есть.

– Отец рассказал мне по секрету. А то ведь за разглашение полагалась какая-то гадость. Ума не приложу почему.

– Чего тут думать – правительство.

– Угу. Они наконец решились обнародовать эти сведения, но вся информация уже безнадежно устарела, даже в рамках этой специальности. Я узнал, что Смитсоновский институт приобрел змею из армейского морозильного склада и собирается выставлять ее на обозрение. Это может привлечь публику. Тварюга тогда их чуть не прихватила за мягкое место. Тоже мне, "задогрыз гигантский".

Джим был натуралистом-любителем.

Я повертел головой.

– А где Хелен? – спросил я, подразумевая Хелен Краковски, заместителя нашего шефа.

– Вызвали в управление, как всех шишек. Черт возьми, им бы работать и работать, а НАСА заставляет их все время отвечать на идиотские вопросы! Поразительно, как это аль-Банни пока выкручивается.

– Может, он отключил телефон. У него неплохие связи среди военных. Или он сейчас громит бюрократов. Или по-быстрому выдумывает религиозные причины, по которым он не может путешествовать.

– Ну, Хелен приказала нам продолжать работу, а когда упаримся, ехать по домам и ждать вызова... который может прийти когда угодно. Мы тут сидим сегодня весь день, потому что я запланировал эксперимент, который откладывать нельзя. Я так и жду, что на следующую неделю весь персонал будет занят писанием отчетов и объяснительных или... поиском новой работы, – горько добавил он.

– Эх! Что мне делать?

– Хорошо, что ты пришел. Мы хотим пустить в ход твои особые таланты.

Маленькая команда Джима пыталась понять, почему переговорное устройство издавало вой койота. Тут могла крыться ниточка к причинам катастрофы, которые необходимо выяснить до следующего запуска, если таковой вообще будет. Джим докопался, что главный кристалл каким-то образом попал в волновые колебания и заклинил между двумя альтернативными, так сказать, историями. Это предположение проверить было трудно. Тестовый аппарат был оснащен двумя мандрагоровыми усилителями. Оба корня были мужские, и их голубой союз протекал бурно и сварливо. Если Джим оставит их соединенными на всю ночь, можно считать аппарат загубленным и начинать все сначала.