Норман Сеймон - Звезда предков

- Вдруг они разбудят магию? - спросила женщина, присев рядом. - Что будет-то?

- Никто не знает. Но Нечистый Хозяин не потянулся бы к озеру, не скрывайся там великая сила. Зачем она ему, если не для того, чтобы поработить всех нас? Зверь же стремится к какой-то Смерти. Я не понимаю, что это.

- Но почему же вы не уничтожили магию? - всплеснула Ларимма руками. - Надо было разломать все храмы, а не охранять их!

- Храмы - только пункты управления, - привычно повторил Сумачако много раз слышанное от умерших белых предшественников. - Настоящая магия сокрыта под озером, а храмы, маленькую магию, Нечистый может создать и сам.

- И Зверь может?

Жрец замолчал. Действительно, он не знал, что может Зверь. Возможно, именно храмы покажут ему дорогу к великой силе Чамка-Ти, без них ему было бы куда сложнее... Но жрецы никогда не ждали иной угрозы, кроме как со стороны Темного Братства! Впрочем, и к отражению этой опасности храмовники были не готовы, теперь Сумачако это понимал.

Слуги Нечистого справились бы с противостоящей им армией озерцев еще быстрее. Жрец тяжело вздохнул, ему хотелось завыть в раскинувшееся над ним звездное небо. Что делать, как выполнить то, что обещал доверившим ему тайну? Ведь для последнего боя совет выбирал вовсе не его, но Варнеча исхитрился обмануть всех.

- Ларимма, есть у нас хоть бутылка киншасы?

- Есть, но ведь жрецы ее не пьют, - робко заметила женщина.

- Последний может и выпить.

- Тогда... - Ларимма наморщила лоб. - Если может и выпить, то, наверное, может и... Я сейчас принесу. Тебе нравятся мои бусы?

Жрец проводил шерешенку глазами и опять печально вздохнул. В самом деле, лучшее, что можно придумать в его положении - напиться киншасы в обществе еще нестарой, гладкой женщины и пожаловаться ей на судьбу. Вот только отойти подальше от воинов, чтобы не решили, что Сумачако забыл обеты храмовников. Он их прекрасно помнил, просто решил, что пришло время нарушить.

Глава пятая. Джу-Шум.

В оазисе Чиптомака бренчал на гуоле, хриплым голосом распевая очередную чушь о подвигах Салакуни. Имам не потрудился даже улыбнуться презрительно - сколько уже можно? Его предки не одобряли излишней эмоциональности.

- Пошевеливайтесь, ну! Уже почти стемнело!

Купцы еще ниже согнулись, волоча тележки. Добыча небогатая, если делить на всех, но имама устраивало и это. Ведь делить-то не придется... Купчиков он решил пощадить и отпустить у Вилли-Шата на все четыре стороны. Пусть убираются по домам, кто на запад, кто на восток.

- Долго же вы добирались!

Из тени деревьев вышел Салакуни, весь мокрый - наверное, купался в ручье.

- Эти насекомые едва шевелятся, если везут не свое, а мое, - улыбнулся разбойник.

- А ты бы поделился с ними, - предложил гигант.

- Чтобы потом сказать, что передумал? Это недостойно имама.

- А голову зачем тащишь? Какой от нее прок? - воин кивнул на проезжавшую мимо него тележку, в которой поверх стеклянных осколков лежала голова найденного в городище человека.

- Плохая это примета, трогать древних, - осмелился заметить один из восточных купцов.

- Ваши приметы меня не касаются.

Салакуни усмехнулся. Ему чем-то нравился этот разбойник. Хочется иметь рядом кого-то равного, а даже Джокия никак не мог претендовать на такую роль. Храмовник хороший, опытный воин, но уж очень привык подчиняться своим жрецам.

- Все таки как тебя зовут?

- Оставьте здесь, чтобы завтра не вытаскивать, - смилостивился имам над выбившимися из сил купцами. Потом не спеша достал из тележки голову и всмотрелся в мертвые глазницы. - А что, такое имя как Имам тебе не нравится?

- Неудобно. Имамов много. Захочу рассказать кому-нибудь о тебе, и не получится: имам да имам.

- Не нужно никому обо мне рассказывать... - разбойник швырнул голову мертвеца обратно и сердито взглянул на купцов: - Что стоите?! Идите к костру, отдыхайте!

Имам подошел к чапальме и опустился на толстый, выступающий из земли корень. Салакуни понял, что его спутник готов к рассказу и присел рядом. Но разбойник не торопился.

- Скажи, Мохаммед Н'мбоно Салакуни, откуда взялись эти лохматые твари?

- Не знаю, - честно ответил гигант.

- Тогда я не знаю, как меня зовут, - улыбнулся имам. - Твари преследовали тебя, им тоже был нужен тот амулет, что висит у тебя на шее. Дай-ка взглянуть!

- Только не снимай, - предупредил воин и нагнулся к имаму.

- Просто металлический кругляш... Хотя я никогда не видел такого сплава. Но чего только не найдешь в городищах. Я мог тебя убить сейчас, - разбойник показал Салакуни нож, ловко спрятанный в рукаве. - Одно движение, и вся кровь вытекла бы через дыру в артерии. Ты должен быть осторожнее, Салакуни.

- Воины так не убивают... - смутился гигант.

- Я не воин, как и многие в этом оазисе. Имамы вообще не делят людей на воинов и остальных. Просто иногда нужно убить, и тогда все равно, как это произойдет.

- Меня учили по другому. Я великий воин!

- Верю. Для таких как Чиптомака, ты - великий. И для других воинов, и еще для женщин и детей. А я не люблю песен... - разбойник чертил что-то палочкой на песке. - Когда меня изгнали, я пришел в Вилли-Шат едва живой, раненый, почти голый. Но через несколько дней все воры северной стороны признали меня главным над собой. Потому что знали: когда я считаю нужным убить, я не ищу повода, места или зрителей, я просто убиваю. Живи я иначе, мое тело давно бы засыпал песок.

- За что тебя изгнали? - Салакуни начал уставать от этого разговора. Простая душа воина не любила долго ждать ответов на вопросы.

- За что?.. Отец сказал на совете, что я пропускаю молитвы и не чту Всевышнего.

- Молитвы?

- Да, каждый имам должен молиться Всевышнему шесть раз в день, что бы ни случилось. И клянусь тебе, пока я жил в родной деревне, я выполнял что обязан.

- Так твой отец солгал? - Салакуни даже вспотел - вопросов все больше, ответа ни одного.

- Да. Не мог же он сказать совету, что его старший сын ходит по ночам в комнату к младшей жене.

Воин молчал, имам тоже. Чиптомака наконец закончил песню и купцы хором поблагодарили его. В их голосах сквозила издевка, и Гольто вступился за старика, разгорелся скандал.

- Что ты об этом думаешь?

- Обычное дело, - пожал плечами Салакуни. - Никому не нравятся песни Чиптомаки. Но без лэпхо нельзя, люди тогда не будут знать о деяниях предков.

- Да нет! - разбойник нахмурился. - Что ты думаешь обо мне?

- О тебе и той женщине, что была женой твоего отца? Кстати, как он с ней поступил? Я слышал, что имамы очень жестоки, хотя сам не бывал в ваших селениях. Я с Верховий, жил неподалеку от Сапол-Миш.