Гордон Диксон - Волк

Тело Словиэля слегка напряглось, его белые брови сдвинулись вместе.

- Это что еще за катехизис, Джим?

Но тон его уже не был ленивым. Под маской безразличия скрывался сильный интерес.

- Ты мне не ответил, Словиэль, - напомнил Джим.

- А стоит ли мне отвечать? - сказал Словиэль тоном человека, не знающего, какой пирожок выбрать с подноса. - В конце-концов, я Высокородный, а он - всего-навсего бывший Дикий Волк, существо низшей расы... а, впрочем, я отвечу. Я верен, Джим.

Голос его внезапно стал жестким, в нем не осталось ничего от той ленивой бессмыслицы, которую он нес. - А сейчас, в чем дело? И мне нужен прямой, быстрый ответ!

- Десять частей Старкиенов на Атийе, - просто сказал Джим, - пытались заманить в ловушку, которая, естественно, не была бы ловушкой, если бы там не было антиматерии.

- Антиматерии?

Лицо Словиэля на секунду как бы окаменело в изумлении, затем он быстро расслабил мышцы, а его мозг, мозг Высокородного принял это невероятное утверждение и быстро начал исследовать всевозможные причины и следствия, из него вытекающие. Через несколько секунд он вновь взглянул на Джима.

- Да, ты прав, Джим, нам нужно повидать Вотана.

- Именно это я и собирался сделать, - с облегчением сказал Джим. - Я только ждал тебя, чтобы захватить с нами.

- С нами?

Словиэль взглянул на Ро и Адока.

- Да, - подтвердил Джим. - Адок мне нужен, как свидетель происшедшего, а Ро с нами пойдет, потому, что так безопаснее для нее.

- Безопаснее? - Словиэль бросил на Ро быстрый взгляд. - О!.. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Ее могут взять как заложницу и использовать против тебя, кто бы ни стоял за всем этим. Хорошо. Старкиен!

Адок подошел поближе, и они вчетвером отправились к месту своего назначения.

Они появились не в той комнате, где Джим видел Императора и Вотана прежде. Эта комната была больше - она напоминала зал с большой сценой на одном ее конце. Стены бледно-зеленого цвета поднимались к высоченному потолку. В центре зала на полу стоял странного вида прибор с вращающимся устройством, похожим на баскетбольный мяч. При его вращении на потолке загорались все цвета радуги, кроме голубого. Император полулежал на подушках, глядя на этот радужный концерт.

Рядом стояли три Старкиена, вооруженные трубками и энергетическими лентами. Вотан находился футах в двадцати от Императора за столом, поверхность которого была усеяна всевозможнейшими рукоятками.

Он проделывал точно то же, что Джиму уже довелось раз наблюдать, с той лишь разницей, что тогда Вотан не стоял, а сидел.

При появлении четырех людей, Старкиены автоматически выхватили свои трубки. Вотан резко вскинул руку, но увидев Словиэля, жестом приказал Старкиенам убрать оружие. Он отвернулся от стола и гневно взглянул на непрошенных гостей, чуть дольше задержав глаза на Джиме.

- Я не знал, что твой полк вернулся в казармы, - сказал он Джиму. - Я мог бы использовать этих людей прямо сейчас.

- Именно поэтому я и приказал им не возвращаться в казармы, - ответил Джим.

Вотан нахмурился.

- Что ты имеешь в виду? И кто дал тебе право...

Он был прерван появлением слуги - человека, похожего на Мелнеса, несущего в руках маленькую белую коробочку.

- Это только что было доставлено тебе, Вотан, - сказал слуга. - Это было послано Афуан через губернатора... - слуга назвал Имперское слово, означающее Альфу Центавра.

- Хорошо, - отрезал Вотан.

Слуга исчез. Вотан положил коробку на стол, помедлил секунду, затем снял с нее обертку. Его недовольство усилилось.

- Что это? - спросил он.

Он начал поворачиваться к посетителям, но в это время прозвучал новый голос.

- Что у тебя происходит, Вотан?

Император уже поднялся с подушек и подошел к столу, с интересом глядя на коробку. Он сунул в нее руку и вынул нечто, напоминающее кусок старого гранита, грубо отполированного, примерно трех дюймов в диаметре.

- И здесь записка... - Он вынул из коробки карточку и взглянул на нее. - Тут сказано: "По просьбе моего доброго друга Джима Кейла", произнес Император, поворачиваясь к Вотану и группке людей. - "Посылаю этот образец скалы с его родной планеты, как сувенир для Высокородного Вотана".

Император, восхищенно улыбаясь, поднял свой взгляд на Вотана.

- Это - подарок тебе, Вотан, - весело сказал он, - от нашего бывшего Дикого Волка! Возьми!

Император кинул камень старому Высокородному, чьи руки автоматически поймали камень в полете.

Правая рука Вотана сжала камень - и в ту же секунду он весь засверкал блестящим голубым цветом, слепящим глаза, изменяющим линии его человеческой фигуры во что-то страшное, зловещее, звериное.

Император громко застонал, пятясь назад, и вытянул вперед свои длинные руки, прикрывая лицо.

- Племянник...

Это был голос Вотана, но тоже какой-то искаженный и необычайно громкий. Он поднял свои голубые, похожие на звериные руки и, как бы защищаясь, сделал шаг к Императору.

Император вновь застонал и бросился назад, почти упав на подушку, но все же удержавшись на ногах. Он вытянул руку, указывая пальцем на чудовище.

- Голубой Зверь! - проскрежетал он, бешено кивая головой своим Старкиенам. - Убейте его! УБЕЙТЕ ЕГО!

Если Старкиены и заколебались, то лишь на какую-то долю секунды. Одновременно были выхвачены три трубки, и ослепительно-голубая фигура Вотана, все еще идущая к Императору, окуталась белым пламенем. Фигура споткнулась. Голубое сияние исчезло. Небольшой кусочек красного гранита покатился по полу, покрытому ковром. На этот же ковер рухнул и Вотан: лицо его было нетронуто, но фигура изменена до неузнаваемости, обожженная белым огнем трубок.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Император стоял, глядя на Вотана. Он смотрел на тело очень долго, прежде чем выражение его лица начало меняться.

- Дядя? - произнес Оран дрожащим голосом. - Дядя? - Он медленно подошел к Вотану. И чем ближе он подходил, тем сильнее горбились его плечи, а лицо дергалось, как у человека, который переживает чудовищные душевные муки. Он медленно приблизился к Вотану и встал, возвышаясь над ним. Император глядел на нетронутое огнем лицо. Для такой чудовищной смерти лицо Вотана выглядело на удивление безмятежным. Глаза и рот его были закрыты, мышцы расслаблены, черты спокойны. От шеи и выше, Вотан выглядел, как человек, впавший в глубокое раздумье.

- Вотан... - начал было с тоской Император.

Но затем голос его затих, как затихает звонок заводной игрушки. Он замер, чуть склонившись над Вотаном, свесив над ним свои длинные руки, сгорбившись. На секунду Джиму показалось, что в такой позе невозможно сохранить равновесие. Но Император замер, как статуя на пьедестале.