Яна Завацкая - Ликей

Джейн все ниже опускала голову.

— Маргиналы, — произнесла она еле слышно, — да… я знаю об общинах маргиналов. Но не думала, что это в таком масштабе.

— Это типично для ликеида. Мы все знаем об этих общинах, но предпочитаем делать вид, что их нет. И вовсе не из-за бессердечия… поймите, у нас просто нет средств, чтобы дать возможность жить всем людям, которые хотят жить, всем детям, которые хотят появиться на свет. В этом принцип Семейной консультации — дать родиться только тем, кого мы можем прокормить. С этой целью в России в 21 веке было резко сокращено население. Но сокращено не только за счет уменьшения рождаемости… также и за счет повышенной смертности, а также — и за счет тех людей, которые просто ушли от цивилизации. Приобщить сейчас к цивилизации эти 3–4 миллиона людей мы не можем… у нас нет на это средств. Наше цивилизованное население еле-еле себя обеспечивает.

— Такие же общины маргиналов есть и в других странах… в Латинской Америке, Африке, Индии…

— И в них то же самое — не хватает средств.

— Ну хорошо, — Джейн резко подняла голову, — но какая тут связь с неэтичными действиями Петрозаводской консультации? Да, маргиналы — серьезная проблема, но это другая проблема!

Аркадий вздохнул, нажал кнопку селектора.

— Вы чаю не хотите? — спросил он Джейн, девушка отрицательно покачала головой, — Леночка! Пожалуйста, чайку мне с сухариками… нет, один стаканчик. Только сухарики диетические, пожалуйста… Опять вес прибавляю, — пожаловался он Джейн, — Никакие тренировки не помогают, бесполезно. Так вот, дорогая моя… это другая проблема, но увы, связанная с первой. На самом деле в провинции нет такой уж резкой грани, маргиналы-цивилизация. Часть детей маргиналов уходит в города, стремясь к лучшей жизни… часть городских связана с общинами родственной или дружеской связью… националисты часто пытаются опереться на маргиналов… И вот так грани размываются. И мы имеем население как бы и городское, и зарегистрированное, но очень бедное, не имеющее возможности приобрести многие вещи, а главное — психологически еще маргинальное. И чем беднее это население живет, тем менее оно цивилизованно, и им просто не приходит в голову пойти в Семейную Консультацию, а если от них этого требуют — относятся к этому, как к формальности. И они плодятся, как кошки, а чем больше плодятся — тем меньше у нас шансов им помочь, дать им достойный уровень жизни, приобщить к цивилизации. В маленьких русских городах, как в том же Петрозаводске, таких может быть до половины населения… И там же вся грязь, вся отсталость, все гадости — бескультурье, пьянство, наркомания, бандитизм, национализм, религиозный фундаментализм… Джейн, дорогая, я не хочу оправдывать власти Петрозаводска. Я хочу только, чтобы вы представили, в каких условиях им приходится работать. И они сделали минимальное — ведь это практически даже не насилие — они лишь поставили грань для людей: да, вы можете не слушаться нас, но в этом случае знайте, что и мы вам не поможем — вас не примут в нашу больницу, ваш брак не зарегистрируют. Можете поступать как хотите, но и выкручиваться будете сами.

Джейн вспомнила толпу бандитов у памятника, черную дырочку дула, дымящееся окровавленное отверстие на плече Алексея… да ведь тому же директору Петрозаводской Консультации такие опасности угрожают каждый день! Его каждый день могут убить экстремисты, могут похитить его ребенка… Джейн закусила губу. А ведь он даже не ликеид. Этому человеку самому нужно ставить памятник. А она, молодая дура, смела его в чем-то обвинять!

Даже если он неправ, даже если есть другой путь — какое право она имела разговаривать с ним в таком тоне?

Она вдруг опомнилась, сообразив, что Аркадий выжидательно смотрит на нее. В дверь вошла секретарша, поставила на стол подносик с чаем.

Джейн решительно поднялась.

— Спасибо, Аркадий… вы заставили меня по-новому взглянуть на проблему. Я буду думать над этим. Все равно это нужно как-то решать. Но, конечно же, я не собираюсь наказывать кого-то… об этом и речи быть не может. Возможно, посоветуюсь с коллегами в других городах.

Аркадий тоже встал.

— Я рад, что вы отнеслись к этому конструктивно…

Как всегда, Джейн показалось, что Аркадий немного заискивает перед ней. Она пожала директору руку и вышла.

Рабочий день в консультации уже заканчивался. Джейн заглянула в лабораторию, где генетик Миша уже наводил порядок. Он бурно приветствовал Джейн. Вообще простые работники консультации относились к Джейн очень хорошо.

— Миша, я хотела посмотреть сегодняшние карты, можно?

— Об чем речь? — картинно воскликнул молодой генетик, — Всегда пожалуйста! Только я тут, простите, не задержусь! Сегодня я на матч…

— Футбол? — Джейн сняла чехол с тубуса электронного микроскопа.

— Вы что, не знаете? — поразился Миша, — Сегодня же первенство Европы транслируют… Берлин — Петербург! Полуфинал.

Джейн рассеянно улыбнулась, кивнула, достала препараты.

— Ну все, если немцы выиграют, завтра на работу меня не ждите, — сказал Миша, — Ухожу в запой.

— А если Питер?

— Тогда… тогда я вам бутылку шампанского поставлю. Разопьете со мной?

— Что-то у вас все алкогольное, и горе, и радость, — заметила Джейн, настраивая с пульта микроскоп.

— Ну ладно, мисс Уилсон… я почесал. До свидания!

— Желаю удачно посмотреть матч! — крикнула Джейн ему вслед. В перископе проплывали удивительные, волнующие картины. С тех пор, как появилась возможность рассматривать живые объекты под микроскопом, занятие это — пожалуй, одно из самых увлекательных. Раскрученные лохматые изломанные кривые хромосом… Джейн увеличила изображение. Теперь стали видны отдельные молекулы… Вот скрученный комочком белок — гистон, а вот тоненькая нуклеотидная цепочка. Джейн хотелось проверить новый, на той неделе пришедший из Бостонского Колледжа ферментный реактив, считывающий нуклеотиды… Она нажала кнопку — микронная капелька реактива из тончайшего введенного в клетку капилляра проникла внутрь ядра… Джейн с бесконечным удивлением наблюдала за бурно начавшимся синтезом цепочки. Ферментные белки словно дышали, скручиваясь и раскручиваясь, подобно пружинам, новая цепочка надстраивалась прямо на глазах. Джейн оторвалась от перископа, взглянула на экран анализатора… названия новообразующихся нуклеотидов проплывали, образуя таблицу. Компьютер сразу выдавал соответствующие названия аминокислот. Глутамин-лизин-фенилаланин… Под цепочкой скручивались спирали белков. Ген 22-6с по Бостонской классификации, машинально определила Джейн, 22-7а, 22-8к. В памяти мгновенно всплывали ассоциации — эти гены определяли продукцию инсулина… Все это было автоматизировано, Миша, например, наверняка не помнит функцию каждого гена, да это и очень трудно, разве что ликеиду возможно. Миша — простой техник, его задача запустить микроскоп, компьютер и распечатать результат — возможна периодическая гиперинсулинэмия, как следствие — тяга к углеводному перенасыщению и ожирение. Джейн могла сказать это, только взглянув, какие аллели в данном случае представлены. И это снова, как в первый раз, было потрясающе удивительно… самая основа жизни. Всего-то какие-то молекулярные цепочки… такое невообразимое ничтожество, такая хрупкость. И вот они, эти цепочки определяют, каким будет человек — худым или толстым, здоровым или больным, умным или глупым… не до конца, не полностью определяют, но во всяком случае дают потенцию. Именно они, эти презренные крохотулечки создадут чудесный облик младенца, появившегося на свет, неповторимое, уникальное личико, на которое мать будет смотреть с таким обожанием.