Джин Дюпро - Город Эмбер: Побег

Сердце Лины прыгнуло.

— Открыл?!

Дун кивнул, тяжело дыша.

— Ты нашел выход? — не в силах сдержаться, вскрикнула Лина.

— Тише! — прошептал Дун. Он огляделся, схватил Лину за руку и потащил ее в тень подальше от фонаря. — За этой дверью нет дороги из Эмбера. Зато есть большая кладовая.

Лина изменилась в лице:

— Кладовая? А что в ней?

— Все, что душе угодно. Еда. Одежда. Консервы. Лампочки, целые штабеля лампочек. Все на свете. Коробки и ящики до самого потолка. — В его глазах горела ярость. — И посреди всего этого спал в кресле один наш общий знакомый.

— Кто?

Ужасная гримаса гнева исказила лицо Дуна.

— Мэр Коул, — сказал он. — Дрыхнет себе в кресле, а перед ним на столе — пустая тарелка.

— Мэр? — прошептала потрясенная Лина.

— Да. У нашего замечательного мэра есть потайная кладовка в Трубах.

Они уставились друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Потом Дун вдруг топнул ногой. Он был весь красный от злости.

— Вот оно — решение, о котором он все время нам талдычит. Оказывается, это решение для него одного, вовсе не для города. У него есть все, чего душа пожелает, а нам — то, что останется. Он и не думает о нас. Все, о чем он заботится, — это его толстое брюхо!

Лина была так ошеломлена, словно ее ударили по голове.

— Что же нам теперь делать? — пролепетала она.

— Расскажем всем! — воскликнул Дун. Он весь трясся от гнева. — Расскажем всему городу, что наш мэр грабит нас!

— Погоди, погоди. — Лина положила ладонь на плечо Дуна и постаралась сосредоточиться. — Пошли, — сказала она наконец. — Пойдем сядем на Хакен–сквер. Я тоже хочу тебе кое–что рассказать.

На северной стороне площади стояли кружком Верные, хлопая в ладоши и распевая один из своих гимнов. В последнее время они, кажется, пели еще громче и радостнее, чем обычно.

— Приходите и спасите! — выводили пронзительные голоса. — Близок счастья день!

А в это время перед ратушей происходило нечто необычное. Около двух десятков человек ходили по кругу, неся высоко над головой лозунги, намалеванные на старых досках или на больших простынях. На плакатах было написано: «КАКИЕ решения, мэр Коул?» и «Мы требуем ОТВЕТА!». Время от времени демонстранты громко выкрикивали эти же слова. Лина спросила себя, обратит ли мэр на это хоть малейшее внимание.

Дун и Лина нашли пустую скамейку на южной стороне площади и уселись на нее.

— Послушай, — начала Лина.

— Да слушаю я, слушаю, — проворчал Дун, хотя по его раскрасневшемуся лицу было видно, что он все еще в ярости.

— Вчера я видела Лиззи. Она как раз выходила из складов. — И Лина рассказала Дуну о консервных банках и о том, чем занимается Лупер.

Дун ударил себя кулаком по колену.

— Вот чем они оба занимаются, вместе с этой твоей Лиззи, — поправил он.

— Подожди, это еще не все. Помнишь, мне почудилось что–то знакомое в том человеке, который вышел из двери? Я вспомнила что. Походка! Он будто ныряет на ходу из стороны в сторону, и еще я узнала его волосы, черные, нечесаные и торчащие во все стороны. Я видела этого человека дважды. Не знаю, почему я его тогда сразу не узнала. Может, потому, что до этого я его видела только спереди.

Я доставляла его сообщение в свой первый рабочий день.

— Так кто же это? Кто это такой?! — Дун даже подпрыгнул от нетерпения.

— Это Лупер. Лупер, который работает на складах. Парень Лиззи. Дун, — Лина наклонилась вперед, — он передал мне послание для мэра. И в послании говорилось: «Доставка в восемь».

— Значит…

— Значит, это он таскает для мэра разные вещи из хранилищ. А часть краденого дарит Лиззи, а еще что–то продает в своем магазине.

— Ах ты! — вскричал Дун, хлопнув себя ладонью по лбу. — Как же я раньше не догадался! Там же есть люк в своде, в этом триста пятьдесят первом! Он ведет наверх, прямо в хранилища! Через него–то и лазит Лупер! Помнишь, что мы слышали в тот день? Сначала скрежет — это открылся люк. Потом глухой стук — это он бросил в люк мешок с добром. А потом такой звук, будто кто–то спрыгнул откуда–то сверху и тяжело приземлился.

— И потом пошел медленно–медленно…

— Потому что он тащил тяжелый мешок!

— А обратно шел быстро, потому что оставил все у мэра. — Лина перевела дух. Ее сердце колотилось, а руки были холодны как лед. — Нам надо придумать, как поступить, — сказала она. — Если бы вором был кто–нибудь другой, надо было бы немедленно рассказать все мэру…

— Но мэр как раз и есть преступник, — с горечью закончил Дун.

— Тогда, мне кажется, надо сообщить стражам, — сказала Лина. — По старшинству они следующие за мэром. Хотя я не очень–то их люблю, — добавила она, вспомнив, как ее грубо волокли по лестнице с крыши ратуши. — Особенно старшего стража.

— Ты права, — согласился Дун. — Мы должны рассказать стражам. Они спустятся в Трубы и убедятся, что мы говорим правду. Мэра арестуют, а весь товар вернут обратно на склады. А уже потом они смогут рассказать всему городу, что произошло.

— Отличная идея, — подхватила Лина. — А мы тем временем можем заняться более важными вещами.

— Какими?

— Разобраться с «Правилами». Теперь, когда мы знаем, что нашли не ту дверь, мы просто обязаны найти нужную.

— Ох, не знаю, — скептически вздохнул Дун. — Мы, может, насочиняли себе неизвестно что насчет этих «Правил». А что, если там речь всего лишь о какой–нибудь кладовке для инструментов? — Он издевательски протянул: — «Правила для Эванса»! А кто он такой, этот Эванс? Может, так звали какого–нибудь работягу в Управлении трубопроводов, настолько тупого, что для него пришлось составить специальные правила, чтобы он не потерялся в туннелях? Почему нет? — Он покачал головой: — Не знаю, не знаю. По–моему, эти инструкции просто бред сивой кобылы.

— Бред сивой кобылы? Это еще что такое?

— Это значит «бессмыслица». Старинное выражение. Вычитал его в одной книжке в библиотеке.

— Но они не могут быть бессмыслицей! Зачем же тогда надо было прятать их в такой красивый ящик? Да еще с таким хитроумным замком?

Но Дун не был расположен прямо сейчас ломать над этим голову.

— Завтра разберемся, — сказал он. — А сейчас пошли найдем стражей.

— Погоди, — сказала Лина, хватая его за рукав куртки, — я хочу еще кое–что тебе сказать.

— Что?

— У меня бабушка умерла.

— О! — Дун изменился в лице. — Как это грустно! — сказал он. — Мне так жаль!

Его искреннее участие настолько тронуло Лину, что из глаз у нее брызнули слезы. Дун мгновение колебался, а потом шагнул вперед и крепко обнял ее, так крепко, что она даже закашлялась, а потом засмеялась. В этот миг она поняла, что Дун, этот тощий черноглазый Дун со своим ужасным характером, со своей жуткой курткой, со своим добрым сердцем, — сейчас самый близкий ей человек. Ее лучший друг.