Сергей Герасимов - Искусство умирать

Еще минут сорок Зонтик петлял, прогрызая подземные коридоры, а когда вышел к морю, был встречен шквалом огня.

– Очень мило, – сказал Рустик, – эта железка перешла от обороны к нападению. Теперь мы не сможем выйти. Они всегда будут ждать нас у выхода, нас ведь просто засечь сейсмографом. Они закупорили нас внутри скалы.

– Сколько мы продержимся?

Рустик посмотрел на приборы.

– Еще восемь часов. Если выключимся, то двенадцать. Потом все равно придется выходить.

29

За свой долгий вояж в темноте (неизвестно куда и неизвестно для чего)

Кристи неплохо освоилась с отсутствием зрительных ощущений. Она научилась находить комнаты и заходить в комнаты, а комнат было очень много, и научилась так хорошо представлять себе эти комнаты в цветном воображении, что даже забывала иногда, что ничего не видит. Найдя очередную комнату, она первым делом ощупывала ее (начиная со стен) и искала что-нибудь полезное. Если здесь жили люди, то обязательно найдется холодильник и обязательно найдется устройство, которое включает свет. Ни того, ни другого пока не находилось.

Она нажимала все кнопки и некоторые из кнопок срабатывали: что-то двигалось, переворачивалось, выдвигалось, играла хрустальная музыка и играла басовая, но свет не включался. Наконец, она не выдержала:

– Я хочу свет, черт побери!

И свет включился, он, оказывается, ждал только устной команды. Это ведь вполне естественно. Кристи давно могла бы догадаться, если бы не ее обычная легкая безалаберность (всегда привлекавшая мужчин, кстати).

Она зажмурила глаза и придавила зажмуренные глаза ладонями. После трех суток, проведенных в темноте, глаза разучились видеть – яростный свет проедал даже ладони, как кислота. Но минут через десять все стало на свои места. Кристи осмотрелась. Она была в длинном полузеркальном коридоре (очевидно, улица), невдалеке был перекресток. Оттуда прямо к ней бежали шаги невидимого человека.

– Эй, – сказала Кристи, – почему я вас не вижу?

Зеркала мешали почувствовать вещественнсть стен, а без стен перспектива как-то терялась и заменялась антиперспективой, как на картинах заумных рисовальщиков.

– Зато я вас вижу, – сказал голос.

Голос был мужским и Кристи быстро поправила платье на бедрах.

– Вы человек-невидимка?

– Да, я невидимка, – ответил голос, – но не человек. Я хочу вас поцеловать.

Я слишком давно не целовал живую женщину.

Несмотря на постановку вопроса, интонация, с которой говорил невидимка, была предельно вежливой.

– Может быть, не стоит так сразу? – попробовала Кристи.

Она протянула руку и коснулась руки невидимки. Невидимка был холоден, как неживое тело.

– Я хочу сразу, – настаивал невидимка.

– Но вы слишком холодны, – сопротивлялась Кристи, – я не уверена, что мне понравится целоваться с вами.

Если это называть холодностью… – недодумала она.

– Конечно, не понравится.

Невидимка положил холодную руку на ее плечо. Пальцы крепко сжались. Кристи вырвалась, оставив висеть в воздухе клок платья, и побежала по направлению к перекрестку. Вначале ее преследовали шаги одного человека, потом двух, потом это уже была целая толпа. Над толпой взлетали выкрики и выкрики эти Кристи очень не нравились.

Она была хорошей спортсменкой и без труда опережала преследователей.

Выиграв метров двести, она юркнула в небольшую комнату и заперлась изнутри.

Хотя бы здесь можно отдышаться. Она начала осматриваться и не увидела ничего примечательного.

– Ку-ку, а я здесь! – сказал мужской голос.

Это был другой мужской голос. Судя по направлению, откуда долетали слова, и по тембру, мужчина был высок, не молод – около пятидесяти – и вполне неприятен.

Кристи поискала глазами и нашла разломанный стул. Взяла в руки спинку и приготовилась защищаться.

30

После недолгого обсуждения было решено вести Зонтик сквозь горный хребет в сторону города. До Хлопушки было слишком далеко, чтобы дойти сквозь скальный грунт, но город лежал по ту сторону хребта, он был значительно ближе. Если крейсер продолжит преследование, придется принять бой, но это будет бой на суше и в воздухе, а не под водой, где крейсер имел преимущество.

Рустик развернул аппарат и повел его по прямой линии на северо-восток.

Через несколько часов Зонтик прогрызет базальтовые слои и выйдет на окраине города. Можно поставить на автопилот и начать подготовку к бою.

– Какая у нас глубина? – спросил Орвелл.

– Сейчас метров пятьдесят. Потом мы углубимся метров на триста. Если в глубине скалы есть каверны или слои из мягких пород, Зонтик сам развернется и выберет лучший путь. Если встретим что-то опасное или непредвиденное, то загорится вот этот огонек. Я думаю он не загориться.

Огонек вспыхнул.

– Что случилось? – спросил Рустик.

– Второй подземный аппарат, – ответил Зонтик.

– Кто это?

– Это Первый.

– Коре!

– Я не понял приказа, – сказал Зонтик.

– Да перестаньте вы, – сказал Гессе. – Коре давно умер, не надо терзать его память. А первый Зонтик просто сошел с ума.

– От горя, что ли?

– Может быть и от горя. Двайте свяжемся с ним и узнаем.

И они связались. Первый Зонтик все равно шел на сближение. До него оставалось метров пятьсот или чуть больше.

– Алло, это Коре? – спросил Орвелл.

– Коре умер, да здравствует Коре! – ответил первый Зонтик и выругался.

– Прекрати ругаться, мы узнали тебя по голосу. И кончай со своими штучками.

Лучше помоги нам.

Голос рассмеялся.

– Ты можешь сказать хоть что-нибудь вразумительное? – продолжал Орвелл.

– Сейчас я раздолбаю тебя на куски, – ответил первый Зонтик голосом мертвого Коре.

Связь прервалась.

– Мы можем с ним воевать? – спросил Орвелл.

– Можем, но это закончится разрушением обеих машин. Впрочем, только нашей машины. Ведь первый Зонтик не управляется людьми, он не так уязвим. Я предлагаю удирать.

– Мы сумеем?

– Нет, мы сумеем лишь поддержавать одну и ту же дистанцию.

– Но это тоже неплохо.

– Зато он сможет гнать нас в любом направлении.

– Пусть попробует, – скромно сказал Рустик, – я все-таки немного умею обращаться с машинами.

Он выключил автопилот и сосредоточился. Потм набрал что-то на клавиатуре и в воздухе повисла цветная картинка: море, город, горный хребет, две подземных линиии – как будто два жука-древоточца сближаются, прогрызая кору. Красные обьемные цифры показывали расстояние. Четыреста восемьдесят три метра. Четыреста восемьдесят два. Расстояние медленно сокращалось.

Своя линия была светло-голубой, чужая – красной. Светло-голубая линия была уже невдалеке от города.