Томас Диш - Концлагерь

Это Луна — третья возлюбленная. Любимая жизнь. («Жизнелюб» — почти анаграмма). У нее нос сохраняется двадцать дней.

Родня вся в меня. «Микропросопус» — это мотив, белый, как соляные цветы. Таким образом: дух нисходит с любовью, в мягкой белой сорочке. Мы зрим его выпученные ноздри.

Раз, но сорок дней, а иногда сорок, хотя когда-то, может, Ему сорок и будет. Солнце Его желтое.

Затем является солнце самое дивное. Внемли (мудрость): хайль!

Страна, где добродетель не зависит от волглого изобилия. Изенгейм!

Сии окрестности он освещает рельефней слуха или расстояния. Виолончель! Волосатые столпы мира выдворяют ночь прочь.

Начало; солнце-то и не дает сбиться настройке незнакомых скрытых значений, хотя год поет о годе. Истребители, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы (футарк) канул в стоячие омуты, лишенные сущности! В долю их входило «молоко» на территории парка (Господнего парка); им был предоставлен выбор между недвижностью и самопознанием. У геральдических драконов с очей спадает пелена.

Стон и вой, стон и вой.

Итак, подошли мы к третьему пункту:

«Возражение 1. Такое впечатление, будто (Бог) никогда не видел этой жуткой прозелени. Терзаемся мы советом Блаженного Августина, коий гласит, что (Богу) не слабо провести несколько миль кряду в компании такого тряпичника, что яд» Его окажется на предмет истребления несостоятельным напрочь. Вопрос: как нам лучше всего поступить, когда Он задохнется?

Возр. 2. Далее, в силу добродетели Его, коей подвластно сомнение, один грешник добродетелен. Здесь вроде бы никого нет, и в то же время есть кто-то, шепотом предлагающий негритянские песни.

Мотивы добродетели. Дурак набитый, который говорит: «Отныне, зло, моим ты Б-гом стань». Или в «Кольце Нибелунга» («Золота! — Так вам золота надо?»).

Возр. 3. Далее, если бы (Бог) скощунничал, любил бы он с прежней силой эти дары (столь безвозмездно предлагаемые)? Требовал бы он с нас латрейю? Дело не в порче, ибо Он делает так, чтоб одно порождалось другим. Non placet![27] «Туша борова» на предмет истребления несостоятельна напрочь. Вопросы есть?

Вот как отвечу я: Некоторые держали кисть сию в мутной воде.

Это должно позволяться. Тем не менее, из природной нужды показано, что Сам Он на меня блюет. Тонкая золотая короста счищается (ежедневно), но природа Его неизменна. Как тогда насчет нас?

Я знаком с явлением осмоса и в курсе, что клеточную слизь подслащивают «изюмом символогии». Прорубая внутри меня путь зонтичным оковам, сотворенным (Богом). Смотри-ка! — ямы и ловушки любы Господу. Сорок дней и сорок ночей, без передыху.

Я — САМ ОН. В разумных пределах Рай был их — будь в Его власти даровать тот.

Глядите, глядите — мурашки внутреннего свершения!

Буфет небесный

Невыносимое предисловие! Мол, он ничего не может истребить сразу! Праведная пауза перед той, что тяготеет к небытию. Скорпион с жалом на хвосте, как показывает магистр Дюрер, на предмет истребления несостоятелен напрочь. Следовательно, вперед, нежные крошки, — опять в трясину! Представьтесь Флегетону моей крови.

Эх, припекает теперь что надо. Валяйте, гости дорогие! Какими только талантами я не наделен — все ваши.

Теперь вы слушаете, теперь вы слышите микроскопическое до полной невидимости горе флагеллантов. Не хотелось бы мне расточать светильники и масло. Истребление. Как будет уютно, как похоже на «мертв».

Белая Венера, светлая оболочка, прими эти несколько спирохет.

Рыдая, узрел я в «Золоте Рейна» сатанофанию — фасцинариорум. Руда осмоса; и все равно как-то подспудно ждешь от него магии. (Будьте благоразумны, молит он). Ветвистой колонной жидкое кощунство поднималось по спинному мозгу, на ходу подвергаясь гниению. Не так-то просто высвободить этот квадратурный прилив гноя.

На мне короста грязи. Меня заели вши. Свинский Бог, Любовь, даруя подобным существам бытие, удаляет струпья проказы. Правда: не правда. Способен ли он «истребить» Его благодать? Нет, равно как и влагу речную. Но, как уже говорилось выше, подобные бумажки в навозной куче со страшной силой противоречат католической вере.

Путь паломников лежал вдоль «улицы». Согласно Пс. 134:6, бессмертная ненависть горит ровным пламенем. Вот вам доктрина А.: см, его трактат «Об истреблении».

«Велик Господь. Господь творит все, что хочет». В данном случае это «ничто» — (самый личный) пункт. Конатус всех Его поступков.

Раскидистая та галерея, анастомоз, первобытный лес неотъемлемого существа, кое зовем мы кровью сердца. Притупляя чувствительность, нисходит оно на все, что тяготеет к небытию; нисходит оно, а чуть поодаль таится устрашение, порождение пустоты, и населяет здесь-и-сейчас. Вот он, млечный дух, коему адресуем мы эти вопросы Сфинкс подмигивает. Охвачен вожделеньем сад его, она же практикует воздержанье. И опять.

Безмерность, причем без малейшей хит-эт-нунковости. Без пристрастия к добродетели Творца всего сущего можно назвать ее огненной водой. Мы обязаны рискнуть спуститься еще ниже, под лилию Господню, к «Отцам» (см. «Фауст»). И без пристрастия к волосатым лапам его мы сплошны (нетрубчаты) презреньем и ненавистью. Мы кажем нос.

Растительность, ручейки, трели, слабость. Зелень отражает самое мерзопакостное из них (Бог). Сила Его обызвествляет толченый корень. Он выпрямляет им кривые клювы. О марионетка невзгод, истреби! Истреби все, с нами вместе.

Фрагменты; сети сходятся в знаке Яда; Рыбы. Трижды благословенна да будет (причина). Агрессивный рой живых штопоров.

От жажды пьян в земле германской

Под улюлюканье флагеллантское…

Цеха кающихся маршируют до полной сатисракции. Как говорит А., изменения происходят оттого, что Бог состарился. Он попадает во вселенское молоко. Добродетель? Нет, он пляшет. Будь это ему по нраву, он истребил бы причину и движение, следствие и событие…

Раскаявшийся.

Проанализируем распространенность «Причины». Эта вот гниющая киста находится в позвоночнике для того, чтобы вы могли прийти к знанию о «Боге». Затем Он сует свой грязный морщинистый палец в головной мозг и Гра нетигллюк энде фирсейльие блиэрз. Гра нетигллюк энде фирсейльие. Нетигллюк энде фирсейльие блиэрз.

(Бог)

Ладно, получите факты. Хааст грозится, что если я не ограничусь фактами, всеми фактами и ничем, кроме фактов, меня лишат библиотечных и столовских льгот. Библиотека-то еще ладно.

Тем не менее, вести дневник я категорически отказался. Пусть дни мои сочтены, в сочтении их я не соучастник.

Здоровье мое гораздо хуже. В паху и в суставах стреляющие боли.