Айзек Азимов - Песчинка в небе

Лицо физика, по-прежнему изможденное и усталое, теперь, вместо прежнего колебания, выражало почти отчаянную решимость.

— Доктор Авардан, — сказал он, и голос его был тверд, — я должен извиниться за мое сегодняшнее поведение. Я надеюсь, что вы поймете…

— Признаюсь, что мне это не удавалось, но думаю, теперь все будет иначе.

Шект сел за стол и кивнул на бутылку с вином. Авардан сделал отрицательный жест.

— Если вы не возражаете, я попробую фрукты… Что это? В жизни не видел ничего подобного.

— Это один из сортов апельсинов, — ответил Шект, — которые растут только на Земле. Кожура легко снимается. — Он показал, и Авардан с любопытством надкусил сочный плод.

— Это изумительно, — воскликнул он. — Земля никогда не пробовала экспортировать их?

— Старейшие, — мрачно проговорил физик, — не особенно склонны к торговле с внешним миром. Да и наши соседи не стремятся торговать с нами. Это всего лишь один из аспектов наших трудностей.

Авардан неожиданно почувствовал приступ раздражения.

— Ничего не может быть глупее. Уверяю вас, иногда меня охватывает отчаяние, когда я вижу, что может существовать в сознании людей.

Шект пожал плечами со снисходительностью человека с жизненным опытом.

— Боюсь, что это часть антиземной политики, которую разрешить невозможно.

— Но эту проблему делает неразрешимой именно то, что никто по-настоящему не желает ее решения, — воскликнул археолог. — Сколько землян способствуют этому, ненавидя подряд всех жителей Галактики. Действительно ли ваш народ стремится к равенству, взаимному уважению? Нет! Большинство из них желает лишь, в свою очередь, занять место наверху.

— Возможно, в том, что вы сказали, немало правды, — грустно проговорил Шект. — Этого я не отрицаю. Но это не вся правда. Дайте нам только возможность, и новое поколение землян достигнет зрелости без самовыделения, всем сердцем веря в единство всех людей. Ассимиляционисты с их терпимостью и верой в возможность компромисса не раз имели сильные позиции на Земле. Я — один из них. Или, по крайней мере, я им был. Однако Землей сейчас правят Зелоты. Это крайние националисты, верящие в прошлое и будущее величие Земли. Это от них должна быть защищена Империя.

Авардан нахмурился.

— Вы имеете в виду восстание, о котором говорила Пола?

— Доктор Авардан, — мрачно проговорил Шект, — нелегко убедить кого-либо в столь нелегкой перспективе, как покорение Землей всей Галактики, но это правда. Я не обладаю особой храбростью и ужасно хочу жить. Поэтому вы можете представить, сколь опасным должен быть кризис, заставивший меня пойти на предательство в то время, когда местные власти не спускают с меня глаз.

— Что же, — сказал Авардан, — если это так серьезно, то я должен сразу предупредить вас. Я помогу вам всем, сделаю все, что в моих силах, но только как гражданин Империи. Я не обладаю здесь никаким официальным статусом и на имею особого влияния ни на Совет, ни на Наместника. Я именно тот, за кого себя выдаю, — археолог, прибывший сюда только с научными целями. Поскольку вы готовы на все, не лучше ли вам встретиться с Наместником? Он действительно сможет что-то предпринять.

— Именно этого я и не могу сделать, доктор Авардан. За мной поэтому и следят, чтобы не допустить этого. Когда вы пришли сегодня утром, я подумал даже, что, возможно, вас прислал Энус. Я считал, что он что-то подозревает.

— Возможно, он и подозревает, этого нельзя отрицать. Если вы пожелаете, я смогу все ему передать.

— Благодарю. Именно этого я и хочу. Используйте свои возможности, доктор, чтобы отвести от Земли слишком суровое возмездие.

— Конечно. — Авардан чувствовал беспокойство. Он был убежден, что имеет дело со стариком, возможно, безвредным, но явно ненормальным. Однако единственное, что он мог, — это дослушать и попытаться успокоить его — ради Полы.

— Из сказанного вами сегодня утром, я понял, что вы слышали о Синапсайфере, — проговорил Шект.

— Да, действительно. Я читал вашу статью в «Физическом обозрении». Я говорил о вашем изобретении с Наместником и премьер-министром.

— С премьер-министром?

— Да. Когда просил у него письмо, которое вы, боюсь, так и не прочитали.

— Сожалею. Но лучше бы вы не говорили… Что вы знаете о Синапсайфере?

— Это довольно интересная неудача. Он предназначен для улучшения способностей к обучению. Он был до некоторой степени удачно испытан на крысах, но оказался непригоден для людей.

— Да, из этой статьи вы большего узнать и не могли, — кивнул Шект. — Эксперимент был представлен неудавшимся, а наиболее интересные результаты намеренно не опубликованы.

— Хм. Несколько необычное трактование научной этики, доктор Шект.

— Согласен с вами. Но мне пятьдесят пять, а если вы знакомы с законами Земли, то знаете, что мне осталось недолго жить.

— Шестьдесят. Да, я слышал об этом даже больше, чем мне того хотелось бы. — И он с горечью вспомнил свое первое путешествие.

— Насколько я знаю, для выдающихся ученых делают исключения.

— Вы правы. Но это решает премьер-министр и Совет Старейших, и их решение не изменит даже Император. Мне поставили условие: держать в секрете все, что касается Синапсайфера в обмен на мою жизнь. — Он беспомощно развел руками. — Мог ли я тогда знать о последствиях, о том, как машина будет использована?

— И как же ее использовали? — достав сигареты, Авардан предложил Шекту, но тот отказался.

— Я подхожу к этому… Одного за другим, после того, как мои эксперименты показали безопасность использования Синапсайфера на человеке, обработке подвергли некоторых биологов Земли. Все они остались живы, кстати, все эти люди, как я знал, симпатизировали Зелотам. Однако через некоторое время стали проявляться побочные эффекты, и один из них был подвергнут вторичной обработке. Я не смог спасти его. Но из его предсмертного бреда я узнал обо всем.

Время приближалось к полуночи. День был длинным и полным событий. Однако что-то не давало покоя Авардану.

— Давайте перейдем к сути, — сказал он.

— Немного терпения. Я должен объяснить все подробности, чтобы вы мне поверили. Вы, конечно, знаете о радиоактивности Земли…

— Да, я хорошо знаком с этим вопросом.

— И о том, как она влияет на жизнь землян?

— Да.

— Тогда я не буду об этом говорить. Хочу только сказать, что процент мутаций на Земле больше, чем в любой другой части Галактики. Поэтому утверждения наших противников, что земляне отличны от других людей, имеют долю правды. Собственно говоря, число мутаций очень мало, и большинство из них не обладает жизненной стойкостью. Если в землянах и произошли какие-то устойчивые изменения, то это те изменения химического состава их тел, которые дали им большую сопротивляемость окружающей среде. Так, они обладают большим сопротивлением к воздействию радиации…