Джеффри Форд - Физиогномика

— Все это бессмысленно, — согласился он. — Вам лучше пойти спать. До прихода «Шахты в Башке» осталось не так уж много времени.

Я поставил стакан и поднялся. Капрал дневной вахты пожал мне руку, и я через темную гостиницу прошел к себе. Я не был пьян, просто мне было очень спокойно. Едва я закрыл глаза, перед ними потекли образы Запределья. Спрятанные «Отрывки» вновь принесли мне запах Арлы, и я достал их.

Вернувшись к месту, на котором остановился, я обнаружил, что к экспедиции примкнул зеленый человек, лиственное существо, которого шахтеры называли Мойссак. В рукописи не говорилось, откуда он взялся. Он просто возник в начале длинного фрагмента описания. Мойссак вел себя дружелюбно и показал шахтерам древний заброшенный город у побережья внутреннего моря. Харад Битон надеялся найти в развалинах какие-нибудь подсказки, указывающие на дорогу в Рай.

Мойссак говорил с ними языком прикосновений. Он трогал рукой-ветвью щеку человека, и тот словно слышал разборчивую речь. На его лице, казавшемся клубком побегов, горели далекие огоньки глаз. Среди зарослей молодого леса он двигался как невидимка.

К тому времени с Битоном осталось всего четверо шахтеров. Даже под открытым небом им казалось, что они заперты обвалом в душном треке. За прошедшие недели они видели, как их товарищей пожирали демоны, как они кончали с собой, не выдержав пути, или падали с обрывов, но все же не разуверились в том, что их ведет сам бог. Люди, как муравьи, ползли сквозь бесконечную чащу.

Древесный человек сказал им, что заброшенный город назывался Палишиз. Больше он ничего не знал о нем. Издали город выглядел как гигантский песчаный замок, размытый прибоем. За городской стеной возвышались земляные курганы, испещренные бесформенными отверстиями, не заслуживавшими называния дверей или окон. Жители этого города представлялись похожими скорее на термитов, чем на людей.

Зарядив ружья и крепче сжимая кирки, они прошли между построенных из песка и ракушек колонн главного входа. Мойссак вышел вперед, жестом посоветовав не нарушать тишины, царившей на пустых улицах, вымощенных ракушками, сквозь которые вольно пробивалась трава.

Здания Палишиза оказались земляными насыпями, изрытыми тоннелями. Внутри паутины переходов попадались маленькие пустые комнатки. Шахтеры зажгли фонарики и исследовали этот жутковатый лабиринт. Скоро выяснилось, что все здания соединяются между собой длинными подземными ходами.

«Здесь ничего нет, — сказал товарищам Битон, после того как экспедиция целый день блуждала в путанице тоннелей. — Пойдем дальше».

Все согласились с ним, кроме Мойссака, внушавшего им, что в неподвижном воздухе подземелий он чувствует дыхание судьбы. Они устроились на ночлег посреди улицы, радуясь, что выбрались из похожих на могильники курганов.

Лесной человек разбудил их до рассвета. Он указывал в небо, где плавно, как рыбы в пруду, скользили красные огни. Шахтеры молились, стоя на коленях, окончательно уверившись в том, что давно уже подозревали: они мертвы и странствуют по дороге к спасению в ином мире, лежащем меж адом и раем. Огни кружились перед глазами и кружили головы, так что наутро никто не хотел покидать Палишиз. Теперь уже Мойссак торопил их, передавая через прикосновение, что чует беду.

Битон отвечал ему, что все в порядке и что они задержатся всего на одну ночь, чтобы еще раз посмотреть на огни. Они снова весь день провели в тоннелях, пытаясь отыскать следы человека. К вечеру дядя мэра, Йозеф Батальдо, сделал находку. На земляном полу коридора лежала золотая монетка с изображением свернувшейся змеи на одной стороне и цветка — на другой. Показав находку остальным, он спрятал ее в карман и присоединился к товарищам, жевавшим соленую оленину с репой.

Голова моя склонялась все ниже и ниже над записками Арлы, и, как видно, я заснул над чтением, потому что именно в этот момент слова вспорхнули со страницы, сливаясь в щупальце морского чудовища, которое обхватило меня и утянуло под чернильные волны. Минуту я задыхался без воздуха, а потом я, Клэй, оказался стоящим среди шахтеров на улице Палишиза. Даже Мойссак, которому полагалось бы стоять на страже, пустил прочные корни в мой сон. Я всмотрелся в лицо молодого Битона.

— Клэй, — окликнул меня голос. В нескольких шагах дальше по улице, у поворота, где ракушечная мостовая скрывалась за фундаментом кургана, стояла женщина. Лицо ее было скрыто вуалью.

— Арла? — прошептал я.

Она махнула мне рукой, подзывая к себе. Я осторожно оторвался от кучки шахтеров. Когда я приблизился, она потянулась ко мне, и я, не раздумывая, заключил ее в объятия. Она тяжело задышала, когда моя рука проникла под юбку, вверх по бедру, и скользнула к раю. Сон изменился, и мы уже стояли перед шахтерами. Арла указала на Йозефа.

— У него моя монета, — сказала она.

— Какая монета? — спросил я.

— От моего сына, — ответила она. — Создатель забрал моего сына и сделал из него автомат. У меня было четыре монетки, которые нужно опускать ему в щель в спине, чтобы оживить на один час. Он двигается неловко, и порой кажется, что внутри что-то щелкает, но я люблю его. Я безрассудно истратила три монеты, а этот человек взял последнюю. Других таких больше нет: Создатель сам выплавлял их.

Я хотел подтолкнуть Йозефа носком башмака, но моя нога прошла сквозь него.

— Не знаю, чем я могу помочь, — сказал я.

— Завтра сможешь, — отвечала она. — Еще одну ночь я должна жечь красные огни, и тогда завтра он будет наш.

— Кто «будет наш»? — спросил я.

— Она взяла мою руку и приложила к груди. И это уже была следующая ночь, и Арла рассказывала мне, что задумала. Я должен играть на свирели, которую она мне даст, и заманить Йозефа в переулок за углом. Она будет ждать там.

— Я не умею играть, — сказал я.

— Просто дуй сильнее, — велела она.

Я послушался, но ничего не услышал. Тем не менее Йозеф проснулся, встал, почесал живот и направился ко мне. Ничего не понимая, я стал пятиться по улице, к повороту. Мы уже прошли полпути, когда я увидел, что перед ним скрестив ноги сидит Мойссак. Древесный человек не сводил с нас взгляда, но не двигался и молчал.

Арла стояла между насыпями домов. Когда я выманил Йозефа за поворот, она шатнула вперед.

— Монету, — потребовала она, протянув руку.

К моему удивлению, шахтер повернулся и взглянул на нее. Он был очень похож на своего племянника, только исхудал от долгого пути.

— У меня ее нет, — сказал он, молитвенно складывая руки.

— Где она? — спросила Арла, и ее вуаль сухо зашелестела при этих словах.

— Я ее потерял, — признался шахтер. — Сегодня, в тоннеле. Я столько раз вынимал ее из кармана, чтобы полюбоваться, что, должно быть, в конце концов обронил.