Тед Чан - История твоей жизни (сборник)

Затем она видит пост, в котором сообщается, что этим человеком был Дерек, что это он продал Марко. Она хочет написать ответ и сказать, что это не может быть правдой, но останавливает себя. Вместо этого она снова переключается на окошко «ООПП Земля».

– Джакс, мне нужно кое-куда позвонить. Потренируйся пока в прыжке через ущелье.

– О’кей, – говорит Джакс, – но ты об этом пожалеешь. В следующий раз я у тебя выиграю.

Ана переключает игру на тренировочный режим, чтобы Джакс мог пробовать перепрыгнуть ущелье и ему не требовалось бы вскарабкиваться по отвесной стене всякий раз, когда прыжок не удается. Потом Ана открывает окошко видеофона и вызывает Дерека.

– Скажи, что это неправда, – говорит она, но один взгляд на его лицо подтверждает то, что она прочитала раньше.

– Я не хотел, чтобы ты узнала об этом таким образом. Я собирался тебе позвонить, но…

Ана так поражена, что не может подобрать нужных слов.

– Почему ты это сделал?

Дерек колеблется с ответом так долго, что она говорит:

– Из-за денег?

– Нет! Конечно же, нет. Просто я решил, что аргументы Марко достаточно весомы, а сам он достаточно взрослый для того, чтобы сделать выбор.

– Но мы говорили об этом. И ты согласился, что лучше будет подождать, пока он не поднаберется опыта.

– Я знаю. Но потом… Потом я решил, что был чрезмерно осторожен.

– Чрезмерно осторожен? Ты оберегал Марко от риска поцарапать колено, a Binary Desire подвергнет его нейрохирургии. Как можно быть чрезмерно осторожным с этим?

Помолчав, он говорит:

– Я понял, что пришло время освободить и освободиться.

– Освободиться? – Словно идея опекать Марко и Поло была детским капризом, который он перерос! – Я не знала, что ты видел все это в таком свете.

– До последнего времени я и сам об этом не знал.

– Это значит, что ты уже не планируешь инкорпорировать Марко и Поло?

– Нет, я все-таки планирую это сделать. Просто я не буду таким… – он снова колеблется, – одержимым.

– Не таким одержимым. – Ана задумывается, насколько хорошо она знала Дерека. – Ну что ж, молодец.

Он явно обижен, но ее это вполне устраивает.

– Это пойдет на пользу всем, – говорит он. – Дигитанты получат доступ к «Реальному Пространству»…

– Знаю, знаю.

– Я серьезно считаю, что это к лучшему, – говорит Дерек, но непохоже, что сам он в это верит.

– Как это может быть к лучшему? – спрашивает она.

Дерек молчит, и Ана пристально смотрит на него.

– Побеседуем как-нибудь потом, – говорит Ана и выключает окошко видеофона. Мысли о том, как будут использовать Марко – который даже не будет понимать, что его используют, – разрывают ей сердце. «Ты не можешь спасти их всех», – вспоминает она. Но ей и в голову не приходило, что Марко может оказаться в подобной ситуации. Ана считала, что Дерек думает так же, как она, что он понимает необходимость чем-то жертвовать.

В окошке «ООПП Земля» она видит Джакса, радостно пилотирующего свой летомобиль вверх и вниз по склонам ущелья, как подросток на «американских горках» без рельсов. Сейчас она не хочет рассказывать ему о сделке с Binary Desire', но им придется обсудить, что это может значить для Марко, однако в данный момент у нее нет сил на такой разговор. Сейчас все, чего она хочет, – наблюдать за Джаксом и понемногу пытаться привыкнуть к мысли, что перенос Нейровзрыва – практически решенный вопрос. Это странное ощущение. Она не может сказать, что испытывает облегчение, учитывая цену, которую пришлось заплатить за перенос, но, безусловно, хорошо то, что это огромное препятствие для будущего развития Джакса будет устранено, а ей не придется для этого работать в Polytope. Пройдут еще месяцы, прежде чем работы по переносу будут завершены, но время бежит быстро, когда определена цель. Джакс сможет войти в «Реальное Пространство», снова встретиться со своими друзьями и воссоединиться со всей социальной вселенной.

Нет, будущее не будет безмятежным плаванием по морской глади. Впереди их ждут бесконечные серии препятствий, но по меньшей мере у них с Джаксом будет шанс попытаться эти препятствия преодолеть. В течение минуты Ана, утешая себя, мечтает о том, что произойдет, когда они преуспеют в своих попытках.

Она представляет, как с годами Джакс взрослеет как в «Реальном Пространстве», так и в реальном мире. Представляет его инкорпорацию, представляет его в роли юридического лица, с удовольствием работающего и зарабатывающего на жизнь. Представляет его членом субкультуры дигитантов, сообщества, имеющего достаточно средств и способностей, чтобы переносить себя на новые платформы, если в том возникнет необходимость. Представляет, как его принимает на равных поколение людей, выросших рядом с дигитантами и видящих в них потенциальных партнеров, на что представители ее поколения никогда не будут способны. Представляет его любящим и любимым, спорящим и соглашающимся. Представляет его способным на жертвы, те, на которые трудно решиться, и те, на которые решиться легко, потому что жертвы эти приносятся ради того, кого он любит.

Через несколько минут Ана приказывает себе спуститься с облаков. Нет никаких гарантий, что Джакс способен на что-то из нарисованного ею. Но если ему когда-нибудь предоставится шанс все это попробовать, она должна продолжать делать свою работу здесь и сейчас: учить его, используя все свои возможности, искусству жить.

Она инициирует процесс закрытия игры и связывается с Джаксом.

– Время игр кончилось, Джакс, – говорит она. – Пора делать домашнее задание.

Перевод с английского: М.Г. Вершовский, 2013

Купец и волшебные врата

О могущественный халиф, светило веры и предводитель уповающих на Всевышнего! Призвав меня пред очи свои, ты удостоил ничтожнейшего из людей великой чести, на какую не смеет надеяться простой смертный. История, которую я готов повергнуть к стопам твоего внимания, может показаться тебе воистину удивительной и странной, но она вполне заслуживает того, чтобы быть записанной на роговице человеческого глаза, ибо содержит в себе назидание для тех, кто хочет быть предупрежден, и урок для тех, кто хочет чему-нибудь научиться.

Мое имя, о халиф, Фувад ибн-Аббас, и я родился здесь, в Багдаде, который еще иногда именуют Городом Мира. Мой покойный отец – а его еще многие помнят в Багдаде – торговал зерном, но сам я большую часть жизни занимался тканями, поставляя знатнейшим горожанам дамасские шелка, лучшее египетское полотно и расшитые золотом платки из Марокко. Мое дело процветало, но дух мой был смущен, и утешить меня могла не роскошь, но милостыня, которую я щедро подавал нуждающимся. Ныне, о повелитель, я стою перед тобой без единого дирхема в кармане, но на сердце у меня царит покой.