Николай Шмелёв - Кронос

— Что-то я давно Баобаба не видел, — вскользь заметил Бармалей, обращаясь к Пифагору, — не знаешь, где он?

— Говорят — сбежал, от такой жизни.

— Куда и что его не устраивало, — не понял Бармалей, — такая жизнь, или своя, личная?

— Своя, чужая — какая разница! — сказал, как отрезал Пифагор. — Каждый проецирует личную неустроенность на экран общественных коллизий, и ищет собственное отражение в общей картине бытия. Не найдя своё место, среди житейских противоречий, приходится уходить в собственный иллюзорный мир, где дорога, зачастую уводит слишком далеко, от этого сообщества.

— Так, этому больше не наливать, пока он не ушёл в неизвестность, — усмехаясь, сказал Почтальон, достав из вагонетки кувалду, и прислонив её к стене.

Бармалей поморщился от вдохновенной речи товарища, как от прошлогодней горчицы, но решил переспросить и выяснить подробности:

— Я, понимаю, Пиф, что ты болтун отменный, но я, так ничего и не понял!

— Чего тут понимать, — вздохнул Пифагор. — Говорят, ушёл в небытие. Туда, где деревья сильно шумят, и белки соперничают с воронами, за право обладания лакомыми кусками подношений.

Все помолчали, помянули и, повздыхав для приличия, начали собираться в путь.

— Ладно — пора! — решительно сказал Комбат и взял инструмент в руки.

Он довольно долго, что-то взвешивал в уме, прикидывал и примерялся, не решаясь нанести первый удар, чем изрядно расшатал остатки нервов компаньонов.

— Ну, что ты медлишь, как будто стена живая! — не выдержал Дед.

— Что — лазерный прицел, для кувалды, дома забыл? — не вынес мук ожидания Бульдозер. — Давай так — на глаз!

_ Ты ещё скажи — каменным топором! — включился в игру Сутулый. — Что за неандертальщина? Сейчас два гвоздя вобьём, и будет готов коллиматорный прицел. Правда, надо ещё где-то пенсне раздобыть, ну да это — детали. Этим способом, ещё прадеды охотились. Короче, со времён изобретения пороха и ружья. Примерно так, и вообще — вы меня запутали…

— Ты сам потерялся, в своих умозаключениях, — смеясь, заметил Крон. — Нужно делать, что-то одно, а не пытаться совместить приятное, с полезным. Не получится, сидеть за праздничным столом, и одновременно заниматься умственными изысканиями. На большой молоток, мы оптический прицел поставим. Вот бинокль! Сейчас присобачим его изолентой.

— Синей? — наивно спросил Кащей, явно продвигаясь в жизни по штампу.

— Почему синей, — улыбался Крон, — что у меня — нет, что ли?

С этими словами, он достал из рюкзака несколько мотков диэлектрического материала, всех цветов радуги: белого, чёрного, синего, красного и жёлтого, а так же моток полосатой расцветки. Плюс ко всему — скотч трёх размеров. Глядя на это богатство, мужики слегка обалдели, от такого изобилия ассортимента.

— Куда тебе столько! — неуверенно спросил его Доцент. — Ты что — электриком устроился?

— Да каким электриком! — отмахнулся Крон. — Купил, и выложить забыл.

— А я подумал, о создании совместного предприятия, — отшутился Почтальон. — Открыли бы отдел электротоваров, в хозяйственном магазине.

— Зачем такое разнообразие? — не понял Дед творческих позывов, и привыкший оперировать национальным диэлектриком, имеющего традиционный цвет, который копировал маскировочную окраску носа алкоголика, то есть — синему.

— Зачем-зачем, затем! — рассердился Крон от такой непонятливости. — Вот ремонтируешь ты, к примеру, настольную лампу или торшер, а может и то, и другое — сразу. У лампы провод чёрный, а у торшера — жёлтый. У соковыжималки электрический шнур белый, а вот синего, в доме ничего нет.

— А полосатый куда? — задал провокационный вопрос Бармалей.

— Ну, этот то, как раз универсальный! — развёл руками Крон. — Фонарь отремонтировать, например. Никто с первого взгляда, и не поймёт, что это изоляционная лента. Поплавок на удочку пришпандорить, не обрывая крючка с грузилом. Короче — художественно-декоративный ремонт, а у вас в мыслях, сплошной шаблон. Привыкли ориентироваться на дедовские методы.

Комбат пережидал, пока не закончится словесный поток, сильно напоминавшее ленивое течение сточных вод, по канализационному коллектору. Оно иногда ускоряло свой бег, торопясь навстречу очистным сооружениям. Особенно, оба потока роднили одни и те же обстоятельства, заключающиеся в полезности свойств каждого, и необходимости, в данной ситуации. Если весёлое журчание шустро текущих стоков, так запросто не остановить, то с философией, могущей продолжиться в любую секунду, надо было решительно кончать.

— Ну, хватит развлекаться! — вмешался Комбат. — Пора.

Он поднял кувалду и врезал ей по новым кирпичам, изо всей силы. Раздался характерный хруст, глухой и резкий — одновременно. Под ударом обрушившегося металла, обожжённая глина дрогнула и поддалась. Трещины, как молнии, разошлись во все стороны, свидетельствуя о торжестве грубой силы. После третьего удара, превратившего центр стены в крошево, образовалось рваное отверстие в неизведанное пространство, неосвещённое ничем. Комбату померещились кровоточащие стены, которые, с каждым ударом брызгали в лицо кровью, издавая при этом мучительный стон. Он помотал головой, отгоняя наваждение, и отставил кувалду в сторону. Попытки проникнуть в глубины мрака с помощью фонаря, ничего не дали. Кромешная тьма не отступала, под лучом света, поглотив его и растворив полностью. Как не водил Кащей фонариком, пытаясь зацепиться, хоть за что-нибудь, но так ничего и не увидел.

— Довольно агонию оттягивать! — решительно заявил Дед. — Надо дальше долбить — до конца.

— Вот и подолби, раз такой умный! — Комбат, с хмурым видом, протянул ему кувалду.

— А что, думаешь — напугал? — ответил Дед и взял инструмент в руки.

Не прошло и пяти минут, как остатки бастиона пали, под ударами всесокрушающего железа. Открывшийся проход зиял зловещей чернотой, которая казалось, поглощала всё живое, как чёрная дыра. В отличие от космической сестры, засасывающей материю в своё ненасытное чрево, пещерное образование отталкивало, ещё на подступах.

— Дурацкая шутка про гайку, — полушёпотом пробормотал Бульдозер. — Но в этом случае, она идиотской не кажется.

— Ну, так швырни туда, чего-нибудь! — не выдержал Пифагор.

Улетевший в неизвестность обломок кирпича, гулким стуком отозвался внутри прохода, не обнаружив своим появлением, ничего необычного. Ещё два глиняных гостинца, также остались невостребованными жителями, обитавшими с той стороны психологического барьера. Отправившись, вслед за первым обломком, они прогромыхали по своим, аккуратно уложенным собратьям, гулким эхом отозвавшись в каждом уголке прохода. Группа первооткрывателей, в нерешительности топталась у входа, не осмеливаясь проникнуть за периметр освоенного пространства, чтобы нарушить границу недозволенного, вторгнувшись на сопредельную территорию.