Василий Головачев - Кладбище джиннов

Артем с удовольствием ухаживал за девушкой, лицо которой приняло отсутствующее выражение, и под влиянием чувств вдруг вытащил из кармана коробочку с бриллиантидой, подал ей.

– Держи.

– Что есть этот предмет? – очнулась Зари-ма.

– Подарок. Открой коробочку.

Девушка послушно выдвинула пенальчик, и глаза ее расширились, в них загорелись изумление и восхищение.

– Оллачарива инва! Красивое как есть! Имя этот?

– Бриллиантида. Я нашел эту друзу в космосе, на астероиде.

Селим, заинтересовавшись, подплыл ближе.

– Действительно, очень необычная вещица. Я сам как-то не любитель охоты на бриллиантид, а вот мой друг часто летает к Сатурну ради удовольствия потолкаться с булыжниками.

– Я его знаю?

– Возможно. Его зовут Володя Калаев.

Артем вспомнил встречу с Калаевым и дедом на базе. Ему показалось странным, что фон Хорст назвал другом Калаева, возраст которого приближался по крайней мере к восьмидесяти годам.

– Между прочим, – продолжал Селим, – Демон, которого таранил твой дед, останавливался возле Сатурна.

– Ну и что?

– Существует гипотеза, что бриллиантиды – следствие какого-то процесса, запущенного Демоном в кольце астероидов.

– Мне об этом ничего не известно.

– Не сочли нужным давать тебе лишнюю информацию. Ну, насытились? Повеселели? Тогда в путь.

Зари-ма отвела от себя руку с бриллиантидой подальше, полюбовалась, погладила алмазные веточки пальцем и внезапно приблизилась к Артему, погладила пальцем по щеке – этот жест у полюсидов означал признательность и служил выражением нежности и благодарности, – а потом поцеловала пограничника.

– Ты есть я любить!

Она порхнула к выходу из отсека вслед за оглянувшимся Селимом, а Артем остался недвижим, медленно выходя из шока. Потом догнал фон Хорста и некоторое время летел рядом. Безопасник покосился на него.

– Ну, что, вопросы физиологии полюсидов тебя уже не волнуют?

– Нет, – покраснел Артем, понизил голос. – Я не понял, что она сказала.

– Ее слова можно квалифицировать как объяснение в любви, – улыбнулся Селим. – В одной фразе констатируется факт, что вы любите друг друга. Она не ошиблась?

Артем смутился еще больше, но не возразил, некоторое время размышлял над словами спутника.

– Никогда бы не поверил, скажи мне кто-нибудь, что я влюблюсь в инопланетянку. Как ты думаешь, она останется на Полюсе или полетит со мной на Землю?

– Думаю, об этом вы как-нибудь договоритесь. – Селим увеличил скорость, зарастил «кокос». – Загерметизируйтесь, начинается самая ответственная часть задания. Интуиция мне подсказывает, что мы не одни в корабле.

– Я чувство плохой приближение, – тотчас же откликнулась Зари-ма. – Оно верх идти низ.

– Поторопимся, мальчики и девочки, надо успеть заложить в рубку бомбу, прежде чем нас догонит стая Зо Ли.

– Почему ты уверен, что это именно он идет по следу?

– Только Зо Ли имеет технические возможности переговариваться с теми, кто его послал. А они в свою очередь имеют доступ к аппаратуре сканирования поверхности Полюса. За нашим передвижением следят сверху и наши парни, и не наши, так что нет ничего удивительного, что именно Зо Ли сидит у нас на хвосте. Он получал ЦУ и точно знал, куда мы направлялись.

– Но ведь большую часть пути мы шли в режиме «инкогнито»! Как за нами могли следить сверху, даже с помощью скан-системы?

– Потом объясню. Зари-ма, девочка, мы правильно идем?

– Так есть правильность, плохой пустота есть близко.

Коридор, грушевидный в сечении, слился с еще одним ходом, превратился в ряд пустот разного калибра. Это говорило о приближении отряда ко второму «суперцентру» корабля, от которого по радиусу отходило множество широких и узких тоннелей, как и от трюма с коконом робота. И все они вблизи этих двух полостей превращались в цепочки каверн и пещер.

Миновав два десятка пустых камер, разведчики вылетели в сфероидальную полость с «рисунком вен» на стенах и зависли в центре зала, прислушиваясь к своим ощущениям. К звенящей «струне» пси-воздействия они уже привыкли и почти перестали на нее реагировать, но здесь, вблизи центрального отсека, струнный звон ввинчивался в уши так, что требовались дополнительные волевые усилия для отстройки от него.

– Очень страх! – замирающим голосом проговорила Зари-ма, стараясь держаться рядом с Артемом.

– Аналогично, – проворчал Селим. – Хотел бы и я быть подальше отсюда… Если это рубка управления – мы наконец у цели, если еще один трюм с каким-нибудь опасным грузом – шансы выполнить задание в полном объеме падают почти до нуля. Будьте внимательнее, входим.

Тусклый лучик «глюка» вонзился в стену полости – точно в середину гладкого пятна, окруженного валиком; здесь когда-то был люк. Сизо-коричневая гладь пятна судорожно сжалась и расслабилась, подрагивая, испустила рой искр. В механизме люка еще оставались крохи энергии. В центре люка возникла метрового диаметра дыра.

Селим выстрелил еще дважды, углубляя и расширяя проход.

– С богом, господа грабители! Если бы в этой колымаге остался энергозапас, вряд ли ее автоматика позволила бы нам так варварски пробивать себе путь.

Безопасник послал в пробитую дыру кибера и последовал за ним. Артем погладил локоть «кокоса» Зари-мы, легонько подтолкнул ее к отверстию.

– Это последнее неприятное место, малыш. Обещаю, мы здесь не задержимся.

– Я понимать, – тихо ответила девушка. – Все равно страх! Ты – я… нет бросать?

Артем подумал, свернул шлем. Полюсидка сделала то же самое. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Потом Зари-ма слабо улыбнулась и погладила щеку пограничника пальчиком.

– Я глупый… ты хотеть взять я на твой планета… я согласиться…

– Где вы там застряли? – донесся недовольный голос фон Хорста.

Оба вздрогнули, одновременно накинули шлемы и поспешили на зов.

Этот зал не был столь велик, как трюм с «законсервированным роботом», его длина не превышала сотни метров, и в сечении он представлял собой почти правильный эллипсоид. Стенки эллипсоида имели малиновый цвет с интенсивно светящимися алыми прожилками, выступающими, как вены на руках человека. На потолке они были мельче и светились сильнее, на полу же эти прожилки были крупнее, образуя волнистый узор «вен и артерий», вздувающихся на метровую высоту.

Один торец эллипсоида был отгорожен от остального пространства выпуклой ажурной сеточкой черного цвета, похожей на паутину. Из второго торца высовывался самый настоящий слоновый хобот, нависавший над тускло отблескивающим синеватым зеркалом.

Из пола по центру зала вырастали три полупрозрачных, коричнево-зеленых, необычной формы образования, состоящих из перепонок, наплывов, стяжек, лепестков и ребер. Они напоминали диковинные ротонды тюльпановидной формы. Две ротонды казались омерзительно живыми, и смотреть на них было неприятно. Третья отличалась от соседних цветом – она была серая, тусклая, словно присыпанная пеплом, – и формой: из нее к потолку тянулись пять жил, разворачиваясь в огромные перистые крылья, которые врастали в более темные вздутия на потолке.