Судьба Лондона. Шесть возможных катастроф - Фред Меррик Уайт
Еще день или два такой ситуации, и что стало бы с Лондоном? В сумерках возникла острая необходимость спустить несколько миллионов галлонов воды, предназначенной для промывки канализации. Здесь была своя опасность, но в целом она была меньше, чем широкая эпидемия дифтерии и лихорадки. И были люди достаточно жаждущие и безрассудные, чтобы пить эту воду, не обращая внимания на последствия. Ист-Энд с характерным для него безрассудством исчерпал свои запасы в начале дня, и люди с дикими глазами носились по улицам с криками, требуя больше воды.
Время от времени полиция устраивала облавы и разгоняла эти опасные отряды. Один известный демократический агитатор прошел с толпой по Вестминстерскому мосту и устроил жестокую агитацию своим последователям в Палас-Ярде. Полиция была застигнута врасплох. Грузный краснолицый демагог оглядел бурлящее море угрюмых лиц и указал на свет в часовой башне. Он начал изрекать пенистые речи представителей своего племени.
Разумеется, во всем виноват руководящий орган. На континенте они управляли делами гораздо лучше.
– Если бы вы были мужчинами, – кричал он, – вы бы вытащили их оттуда. Вы бы заставили их прийти и работать, как все мы. Что говорит сегодня "Знамя"? Ваши надутые правители в полном порядке; они ни в чем не нуждаются. Сейчас у них полно воды, за которую вы готовы продать свои души.
– Если вы поведете, мы пойдем за вами, – хрипло сказал чей-то голос.
Оратор настороженно огляделся по сторонам. Не было видно ни одного полицейского шлема, ничего, кроме пяти или шести сотен отчаявшихся людей, готовых на все.
– Тогда идемте, – крикнул он. – Сегодня ночью мы войдем в историю.
Он направился к Палате представителей, за ним следовала орущая толпа. Немногочисленных полицейских, находившихся в здании, швыряло то туда, то сюда, как сухие листья во время наводнения; спокойный церемониал вестибюля был нарушен, в палату вбежал белобрысый депутат и заявил, что в Лондоне беспорядки и что здесь собралась толпа отчаянных, желающих разрушить самую прародительницу парламентов.
Шли бесконечные дебаты по какому-то совершенно бессмысленному вопросу, спикер устало кивал под тяжестью своей мантии и парика, зеленые скамьи были усеяны членами, все они были совершенно измучены удушающей жарой. Около полуночи должно было состояться большое заседание, так что курительная комната, бары и террасы были полны членов парламента.
Спикер резко поднял голову. Жгучий упрек был на кончике его языка. Он не успел произнести ни слова, как, словно по волшебству, зеленые скамьи заполонила толпа. Она заполнила зал, вопя и крича. Спикер напрасно старался, чтобы его голос был услышан над этим гвалтом.
На столе перед ним стояли стакан с водой и бутылка. Один из злоумышленников, более дерзкий, чем остальные, выхватил стакан и опорожнил его. За этим дерзким поступком последовал громкий рев аплодисментов. Пока толпа была довольно добродушна, хотя неизвестно, каким будет ее настроение в скором времени.
– Это все этот проклятый Баннер, – простонал один член правительства другому. – Они пришли за нашими личными запасами. Не может ли кто-нибудь из вас добраться до телефона и позвонить в Скотланд-Ярд?
Тем временем толпа была склонна к активным действиям. Они бросились к столу, оттеснив спикера за кресло, опрокинули стол и разбросали книги и бумаги во все стороны. Иностранный контингент в этой компании начал петь "Марсельезу" в задорных тонах. Боевой дух этой песни разжег кровь остальных.
– Мы теряем здесь время, – кричал кто-то. – Здесь есть бары и столовые. Когда мы входили, я слышал звон бокалов. Сюда!
Толпа отпрянула назад, словно одним движением можно было управлять всеми. В реве все еще звучали нотки смеха, и все могло бы быть хорошо, если бы не появление небольшого, но решительного отряда полиции. Они яростно набросились на толпу, и в мгновение ока фарс сменился трагедией.
За меньшее время, чем требуется для рассказа, полицейские были отброшены назад, один или два из них были тяжело ранены, в то время как передовая часть посетителей не пострадала. Зал заседаний превратился в руины, снаружи в вестибюле повсюду была разбросана сломанная мебель.
Затем людской поток хлынул в бары и столовые. Несколько испуганных слуг и официантов все еще оставались на своих местах. Вид расставленных стаканов и бутылок с водой, казалось, приводил толпу в бешенство. Они потребовали включить все краны, арматура была вырвана с корнем под шквал аплодисментов, и вскоре полы залило стихией, которую весь Лондон жаждал увидеть снаружи.
Комнаты были усеяны битым стеклом и фарфором, полы были влажными и мокрыми от вылитой воды. Тут и там люди лакомились награбленной едой. Такого еще никогда не видели ни в одном парламенте. Несколько отважных депутатов, тщетно пытавшихся остановить этот хаос, недоумевали, где же полиция.
Но они приближались. И они появились – две сотни человек, стойких, суровых и дисциплинированных, и перед ними бунтовщики бежали, как мякина перед ветром. Еще пять минут, и здание было очищено. Но ущерб был велик.
Снаружи собралась плотная масса людей, привлеченных новостями о беспорядках. Они не были настроены встать на сторону закона и порядка, и с большим трудом удалось благополучно увести главарей недавней драки. Тонкий высокий голос далеко в глубине толпы выкрикнул что-то, что, казалось, сразу привлекло внимание. До Дворцового двора донесся угрюмый ропот. Разнузданные крики толпы прекратились как по волшебству.
– Что они говорят? – спросил один из ирландцев.
– Я не могу точно уловить, – сказал другой депутат, – но что-то о воде на Трафальгарской площади. Не удивлюсь, если…
На мгновение рев раздался снова. На этот раз в нем прозвучала нотка страха. Шум голосов перекрикивал один другой. Постепенно из него можно было что-то разобрать.
– Ей-богу, все так, как я и боялся, – сказал ирландец. – Источник под фонтаном на Трафальгарской площади дал течь. Это общественное бедствие. Видите, они все ушли. Сегодня вечером больше не будет никаких беспорядков.
Огромная толпа таяла с удивительной быстротой. Каждый хотел убедиться в этом новом бедствии лично. Толпа устремилась к площади, как будто жизнь и смерть висели на волоске. Если бы судьба распорядилась так, они не смогли бы сражаться или бороться более упорно. В жаре и борьбе многие падали по дороге, но никто не обращал на них внимания.
Прохладный фонтан больше не журчал. Люди, пришедшие издалека с сосудами для драгоценной жидкости, со страстью бросали их
