Андрей Валентинов - Нам здесь жить. Тирмен

Прильнем и отхлебнем?

Coda

Не люди говорят языком, а язык говорит людям и людьми.

Одна печатаемая ерунда создает еще у двух убеждение, что и они могут написать не хуже. Эти двое, написав и будучи напечатанными, возбуждают зависть уже у четырех…

Проводили как-то на литературном форуме, посвященном фантастике, опрос:

«Что самое важное в книге?»

Первое место, совершенно точно следуя вышеизложенным тезисам, заняла Ее Величество Идея, под которой большинство, судя по комментариям, понимало ту самую фантастическую идею – лазер, Мир-кольцо, говорящие мечи (прим. 30 % голосов). Второе место занял Его Величество Сюжет (около 25 % голосов). Под сюжетом понималось сами знаете что, в качестве самых сюжетных книг приводились тексты без конца и начала. И участники опроса дружно радовались, что автор намерен еще несколько книг к этим огрызкам дописать, но сколько именно томов, пока не решил. Третье место заняла Принцесса Читабельность (около 20 % голосов). Чувствуете кайф самого слова? – ЧИТАБЕЛЬНОСТЬ… За ней на четвертом месте (около 13 %) оказалась целая компания царедворцев под общим названием «Другое». Участники опроса под этим понимали, опять же исходя из комментариев, «мочилово», юмор, отсутствие натурализма (народ раздражало слишком подробное описание быта, природы и пр.), эмоциональное сопереживание и т. д. Пятое место занял ненаследный Принц Мир, огорчив сторонников-эскапистов (5 % голосов). Герои – живые и смышленые, с валом сопутствующих эмоций – заняли почетное шестое место (4 %). Герцогиня Новизна (типа, раньше этого не читал, а теперь прочел) набрала всего 3 % голосов, заняв седьмое место.

А последние два места, восьмое и девятое (по жалкому 1 % голосов на каждого), разделили бастарды, изгнанники, отребье: Достоверность и Язык.

Вдумайтесь, дамы и господа! ЯЗЫК, основное средство выразительности книги, единственный инструмент писателей – нет у нас другого инструмента! – нужен одному проценту читателей! Правоверным фэнам язык ни к чему! Как написана книга – абсолютно неинтересно!

Это говорит об одном. Вышеупомянутые шесть тезисов – и не только они, – выводя фантастику из литературы в какое-то совершенно другое пространство, сделали свое дело.

По этому поводу давным-давно с рек вавилонских раздается известный нам всем плач Ярославны: фантастика умирает, уже умерла, у фантастики кризис, все очень плохо. «Пишут один отстой; читать нечего; вокруг сплошные графоманы и халтурщики…» Полно, друзья, не стоит абсолютизировать! Как известно, по закону Старджона 90 % чего угодно – полная дрянь, и фантастика – не исключение. Правда, плакальщики отчего-то полагают, что к фантастике это относится, а во всем остальном проценты шедевров много выше.

Мы бы сказали иначе. Засилья полного отстоя, торжества клинической графомании в нашей фантастике нет. И не спешите спорить. Сперва выслушайте до конца.

В фантастике имеет место засилье середнячков-ремесленников. Легионы «худо-бедно». Они худо-бедно владеют языком. Ну, по крайней мере, падежи могут согласовывать. Они худо-бедно способны описать героя и даже добавить ему парочку индивидуальных черт. Они худо-бедно слепят сюжет – ну, не то чтобы сюжет, но историйку расскажут. Арсенал ремесленных навыков у них есть – может быть, и не шибко большой, но кое-что умеют. С фугами Баха проблемы, но на гитаре у костра получится.

Так вот, на страницах книг этих ремесленников средней руки воплощаются в жизнь все тезисы, о которых мы говорили. Деловитый литератор-фантаст, в худшей или лучшей степени владея азами литературного мастерства и не имея стимула (потребности?) это мастерство наращивать (вспомним «Мартина Идена» Лондона!), смотрит, что читает он сам, что читают его приятели, что популярно в Интернете, на книжном лотке… Выясняет, к примеру: «Ага, забойный сюжет, как я это называю!» *!*У*!* Министр-администратор из «Обыкновенного чуда». И действует по знакомым внелитературным рецептам, пытаясь оформить свое творение как произведение литературное. В итоге такой монстр в твердом переплете находит вполне вменяемый спрос среди той же группы, откуда литератор почерпнул знания о рецепте творчества.

Другие ведь точно такое же печатают? Ну и я напишу – может, чуть хуже, а может, и не хуже.

Смотря с кем сравнивать.

Таким образом часть фэнов становится писателями. А они воспитаны, к сожалению (не все, но довольно многие), именно на «средней фантастике». Не на отстое, не на графомании – но и не на шедеврах. А остальную литературу и вовсе знать не хотят. Зачем? Большинство вокруг – середнячки, издают всякого фант-добра навалом, читаю я это в изобилии – значит, это норма. Раз все так пишут – норма, и зашибись! Это печатают, это издают, это популярно, это обсуждается, в этом находят разнообразные достоинства.

Я могу не хуже! – самовоспроизводство посредственности.

Мы с вами, господа писатели, одновременно являемся и читателями. И когда мы прощаем собратьям по перу (клавиатуре) плоский язык, картонных героев, отсутствие образности, развития характеров, когда ласково говорим: «А вообще-то неплохо! Прочел с интересом. Не шедевр, но вполне…» – мы поощряем коллег к написанию тонн лабуды. Вольно или невольно, сознательно или бессознательно подстраиваемся под общий средний уровень. Начинаем оценивать, вслед за читателем определенной категории, литературу – по нелитературным критериям.

И этим критериям следуем.

Проблема в том, что это СЕЙЧАС середнячки. Со временем, если так будет продолжаться, они благополучно станут для очень многих ЭТАЛОНАМИ, корифеями – теми, на кого будут равняться завтрашние инженеры душ человеческих.

Фэн, отвергающий остальную литературу, вооруженный четким знанием, что нужно «настоящей» фантастике, на наших глазах вышел из читателей и пришел в писатели. Дамы и господа, он здесь, он среди нас! И воспитан оный фэн не на Чехове, который в него «идет плохо», не на Ахматовой, даже не на Желязны и Стругацких, а на бесконечных похождениях – ведьма летает, вампир кусает, клан Белой магии против клана Алой магии, сюжет налево, идея направо. Он знает умные слова – «сюжет», «мир», «идея», только они давно потеряли реальное значение. Конан-варвар пришел в литературу массово, стройными колоннами, с развернутыми штандартами. Он так мощно пришел, что ряд умных, талантливых людей тихо шепчет в нетрезвой глуши конвентов: