Ник Перумов - Сборник "Похитители душ"

В трубке молчали. Молчал и Саша, с ужасом и надеждой ожидая, как ЭТОТ мир справится с вдруг возникшим противоречием. Ежу понятно, что в своем прежнем образе Юра-контрабандист не мог здесь существовать.

— Са-аш, — по Тришкиной интонации легко было представить, как он сейчас откинулся в кресле, устало прикрыв глаза, — ты меня удивляешь. Ты б хоть газеты иногда читал… Небось "Красную звезду" прямо из почтового ящика в макулатуру складываешь?

— Хватит меня воспитывать, — буркнул Саша. — Можешь по-человечески объяснить?

— Вся страна, — монотонным голосом, явно кому-то подражая, начал Серебряков, — гордится подвигом советских космонавтов Кашина и Пашина, побивших рекорд пребывания человека в космосе. А вы, товарищ Самойлов, проявляете грубую политическую неграмотность и, я бы сказал, близорукость…

— Ладно, ладно, понял. — Саша зажал трубку рукой, чтобы не заржать в голос.

Вот это да! Вот это всем сюрпризам — сюрприз! Деревянный Юра — советский космонавт! Ого-го!

У Саши тут же родилась шальная мысль — каким-то образом постараться отыскать ЗДЕСЬ Шестакова, чтобы поделиться неожиданным превращением жжаргского прихвостня. Но… Как родилась, так и померла.

Некогда, мужики, некогда. Вот вернусь, тогда и… "А когда я вернусь?" — спрашивал незабвенный тезка Галич. Очень я его вопрос понимаю, хотя и причины, и отъезд у него были совершенно иные.

— Ты закончил на том, что поехал на квартиру к Кашиным.

— Ну да, поехал, поговорил с домработницей. Хорошая девушка, перепугалась, конечно, в слезах вся…

— Серебряков, не отвлекайся. Я ни секунды не сомневаюсь, что тебе удалось утешить хорошую девушку. Мне сейчас интересно другое. Зачем ты вообще туда поперся?

— Ну уж и поперся, — обиделся Гришка. — Съездил в целях проверки обстоятельств. Не каждый день у нас, слава Богу, космонавты в авариях погибают. Надо было все выяснить.

— Выяснил?

— Так точно. — Помолчали несколько секунд.

— Ну и что ты на это скажешь? — Гришка у нас очень любит в загадки с начальством поиграть. Ну что ж, составим ему компанию. Блеснем осведомленностью. — Куда, по-твоему, делся ребенок Кашиных?

Звук был такой, как будто Серебряков ударился зубами о телефонную трубку.

— Ты… Откуда ты знаешь?

— У меня свои каналы информации, — уклончиво ответил Саша. — Что еще удалось выяснить?

— Ничего.

— Домработница точно знает, что ребенок поехал с Кашиными?

— Мамой клянется, что стояла рядом, когда они грузились в машину. А с другой стороны, Саш, на черта им с собой в Москву няню везти, если без ребенка?

— Значит, третий труп в «Опеле» — это няня?

— Да. Кольцова Татьяна Игоревна, 27 лет, сотрудник Второго хозяйственного управления при Министерстве Космонавтики.

— А эта, вторая, домработница… Тоже — сотрудница?

— Конечно!

Ну, правильно, если бы они здесь были тривиальными кагэбэшницами, это было бы просто пошло. А так — сотрудницы хозяйственного управления. Не с улицы же няню к космонавтному ребенку брать.

— Так. — Саша зажал трубку плечом, подтянул к себе сигареты. — Что у нас на месте происшествия? Видеозапись есть?

— Она у меня. Привезти?

— Обязательно. Удивлен, что ты еще не в пути.

Ну, запись. Да, запись. Чудо современной техники. Саша так внимательно вглядывался в экран, что заболели глаза.

— Почему так хреново видно?

— Так ночь же. Они и так, как могли, светили.

— Ну и что?

— Никаких следов ребенка.

— Угу, угу. — Саша походил немного по комнате, строго взглянул на вазу с цветами: только пикни! Повернулся к Серебрякову:

— А сам ты машину смотрел?

— Смотрел. Только это уже не машина, а куча дерьма. Ее ведь еще и разрезали, пока этих… доставали.

— Насколько я знаю, — Саша наморщил лоб, — в таких крутых тачках предусмотрено детское сиденье. Сиденье нашли?

— Н-нет, — неуверенно произнес Гриша.

— «Н-нет» или нет?

— Не помню.

— А где этот разрезанный "Опель"?

— Где, где… У нас, в боксе. Сегодня утром привезли.

— Значит, так. — Саша подошел к окну, несколько минут сосредоточенно думал, потом начал говорить четко и сжато:

— Позвони Грыммам, пусть еще раз съездят, поищут детское сиденье. Сам живо дуй домой, собирайся. Через… — он взглянул на часы, — через час выезжаем в Москву. Сбор здесь. Захвати свитер, на завтра обещали похолодание. — Не дожидаясь Тришкиной реакции, Саша снял трубку, набрал номер Лэймы. — Это снова я. Света вернулась? Давай ее. Света? Одевайся по-походному, возьми у Лэймы термос, настрогайте побольше бутербродов, через полчаса сбор у меня. Что? В Москву едем. — Он подумал еще немного и точно в таком же сжатом стиле вызвал для поездки Гешку Козлодоева. Четверо — оптимальное количество. И в машине не тесно, и для дела полезней. Самый жаркий спор возник по совершенно идиотскому (для стороннего наблюдателя) поводу: брать ли с собой вазу с цветами? Букет непременно хотел ехать. Саша отбрыкивался ногами и руками.

— Да поймите же, милый вы мой Юрий Адольфович! Как я вас возьму? Молчать всю дорогу для вас равносильно самоубийству. А посвящать в наши дела Гришку и Козлодоева я не хочу!

— Я буду молчать. — Букет с готовностью шел на любые жертвы.

— Не верю! — рычал Саша, бегая по квартире.

— Меня нельзя здесь оставлять, я полезный! — умолял Юрий Адольфович.

— Ну как? Как это будет выглядеть?! Капитан Самойлов едет на задание с букетом цветов!

— А вы дайте меня в руки Светлане. Пусть это выглядит так, будто вы хотите положить цветы на место аварии…

— А потом? Что ж вас, оставлять там?

— На месте разберемся, — залихватски ответил букет.

Короче говоря, именно такая развеселая компания и погрузилась в Сашину «Тойоту» примерно через час. Примерно, потому что атмосфера на рабочую ничуть не походила. Мужики считали, что шеф просто устраивает легкую увеселительную поездку в сторону Москвы, прикрываясь "делом космонавта" (так с легкой Тришкиной руки стали называть трагедию на Кольцевой дороге). А Свете в суете сборов ничего объяснить не удалось. Саша даже не успел выяснить, знакома ли она в этом мире с женой Юрия Петровича Кашина. Перед самым выходом позвонили Грыммам, убедились, что ни клочка от детского сиденья на месте аварии не обнаружилось. Света разговора не слышала, поэтому, ничего не подозревая, сидела на заднем сиденье, прижимая к себе Юрия Адольфовича (по-прежнему в виде вазы).