Герберт Франке - Сириус транзитный

Барри всего несколько месяцев работал в авиакомпании, но уже решил сразу по истечении пятилетнего контракта подыскать себе новое поле деятельности. Хотя он и не покидал города, не покидал страны, но все ж таки встречался с коллегами, которые пилотировали более тяжелые машины, летали на более дальних линиях, бывали в других странах, на других континентах. От них он слышал, что даже на Земле еще уцелели нецивилизованные регионы, поселки там лежали среди девственных просторов, и людям был разрешен доступ в этот дикий край, где гражданин, конечно, не мог рассчитывать на столь совершенную безопасность, как в цивилизованных государствах, но зато и меньше был скован всяческими ограничениями; люди энергичные и инициативные еще вполне могли самостоятельно стать на ноги: подыскать жилье, выбрать профессию, решить, чем заняться, использовать удачу и нести за это ответ--остатки давнего, первобытного образа жизни.

Лишь раз он едва не отказался от этой идеи--когда познакомился с девушкой Синди, которая служила в одной из электронных фирм. Хрупкая и впечатлительная, Синди таила в себе неброскую прелесть, которая становилась зримой, только когда девушке было хорошо, когда она радовалась, была счастлива. Барри знал ее пока недолго, видел редко, но все же чувствовал, что мало-помалу между ними возникает близость. И, встречаясь по выходным, заглушая мысли об однообразии своей работы, они оба испытывали чуть ли не блаженство--раньше Барри даже представить себе не мог ничего подобного.

Иногда он рассказывал ей про свои юношеские затеи, про тогдашние мечты, но куда чаще--про Гаса, о котором она скоро узнала больше, чем о нем самом. Однажды-- это было летом, на уик-энд,-- они поехали в космопорт, откуда уходили ракеты в глубины Вселенной. Долго стояли они на гостевой террасе, облокотясь о высокий парапет, и наблюдали, как стартуют стройные аппараты, похожие отсюда, издалека, на иглы, способные проткнуть смог, а может быть, и небо, на деле же исполинские сооружения, напоминающие церковные колокольни минувших времен и в какой-то мере даже сходные с ними назначением. Грохот был такой, что они едва слышали друг друга, пламя двигателей слепило глаза, без темных очков невозможно смотреть, а когда наконец ракета на огненном столбе выхлопа поднималась в воздух, смоговый пласт, еще не успев соприкоснуться с ее острием, расступался, и на несколько мгновений можно было заглянуть в синюю беспредельность.

Затем они пошли в большой планетарий, который был создан с одной-единственной целью--передавать народу впечатления, накопленные ракетолетчиками, пионерами нового времени. Они сидели, держась за руки, под огромным куполом, среди многих тысяч зрителей, заполнивших круглый зал. Лампы стали медленно гаснуть, зазвучала торжественная музыка, унылый серый купол вдруг налился прозрачностью, засветился синевой, все ярче, все лучезарнее, и наконец, когда лампы совсем погасли, их как бы окутала лиловая пустота--они парили в пространстве словно на обсервационной платформе летательного аппарата. Стемнело, мириады звезд вспыхнули в черноте белыми пунктирными узорами, рисунок созвездий менялся, они собирались в похожие на облака сгустки, мимо мчались метеориты, тучи космической пыли, но вот--чужая солнечная система, планеты... Посадочный маневр, стремительное приближение поверхности, сплошь изрытой глубокими складками, выход на параболическую орбиту, секундное зависание над нужной точкой-- и посадка в вихре взметнувшегося к небу, докрасна раскаленного песка. Чужие миры, континенты и моря, горы и долы, экзотические растения, неведомые животные, какие-то хрупкие существа боязливо подходят ближе... Легкий пряный ветерок с холмов обвевает лицо, доносит аромат странных цветов, хмельной и волнующий... И все это видели астронавты? Именно так выглядят вновь открытые небесные тела? Комментарий отсутствовал -- зрители были вольны считать эти картины либо реальностью, либо научной фантастикой. И сделано это было наверняка умышленно, ведь в стране, где еще орудовали шпионы чужой, злонамеренной власти, невозможно без оговорок демонстрировать общественности последние достижения собственной мощной техники.

Когда сеанс кончился, Барри с большим трудом вернулся к действительности. Он нашел здесь воплощение всего того, о чем много раз грезил наяву в часы уныния и скуки--хотя и далеко не так осязаемо и отчетливо... Быть может, показанное было отчасти выдумкой, плодом воображения сценаристов, но, в конце концов, не могло же все быть обманом, такие совершенные, законченные картины не могли быть рождены одной только человеческой фантазией, во всем этом явно что-то есть, пусть еще не достигнутое, но существующее, и если как следует напрячься, оно будет найдено и открыто.

На несколько минут Барри даже забыл о Синди, которая молча шла рядом, не желая мешать ему. Давние стремления, давние чаяния внезапно вновь обрели необычайную важность, и тут же произошла вторая неожиданность: он вдруг опять поверил в реальность и своих собственных представлений, и тех картин, что видел в планетарии. В эту самую минуту Барри почувствовал на плече чью-то руку -- перед ним стоял Гас. Он выглядел чуть старше, чуть суровее, и на миг Барри показалось, будто лицо брата подернуто легкой тенью усталости, смирения, печали.

Барри познакомил Гаса с Синди и теперь, опять вернувшись к действительности, счел добрым знаком, что смог представить своей девушке старшего брата, о котором столько ей рассказывал, и что Гас встретился с Синди, которая сегодня выглядела особенно привлекательно в своем розовом комбинезончике и белых сандалиях.

Барри думал, что, обронив вскользь несколько слов, Гас уйдет, и немножко удивился, когда тот, будто так и надо, остался с ними и предложил вместе пообедать. Заметно было, что он тут как дома, хотя и говорит, что отошел от общественных обязанностей. Барри очень хотелось расспросить о причинах, но он не стал перебивать брата, а тот держался открыто, раскованно и несколько раз насмешил Синди. Он провел их обоих в закрытую для публики часть космопорта, и, сидя в шикарном ресторане, который был заполнен главным образом высшими офицерами, они видели в огромном выпуклом окне среди густеющих сумерек вспышки ракетных двигателей, на секунду превращавшие посадочную площадку в огромное кратерное поле, в центре которого как бы начиналось извержение.

После обеда Гас заказал бутылку вина, что сообщило встрече особую, торжественную нотку, не говоря уже о настроении, которое, пожалуй, овладело и Барри, и Гасом-- воспоминания о былых днях, мгновеньях ошеломительных переживаний, предчувствии грядущих приключений. И Синди, хоть и находилась вне этого круга общности, все же чувствовала, что волнует братьев, кое в чем удивительно похожих, а кое в чем не менее удивительно разных.