Журнал «Если» - «Если», 1993 № 08

— Лукас!

С той стороны ворот возник темный силуэт волка.

— Да, — сказал он.

— Осмотри этот домик, — Рэйф указал рукой в сторону полоски света из-под неприкрытой двери сторожки. — Может быть, ключ там.

Лукас тут же исчез в темноте. Полоса света стала шире, и Рэйф увидел, как волк проскользнул в помещение.

Через несколько мгновений он вернулся и просунул морду между прутьев: в зубах волк держал стальное кольцо с единственным ключом.

— Спасибо, — сказал Рэйф.

Он взял ключ и, просунув руку между прутьями, стал ощупывать дверь изнутри. Пальцы долго и безуспешно скользили по гладкой железной поверхности. Наконец он сдался.

— Лукас, — тихо позвал он, — знаешь, как выглядит замочная скважина? — Для наглядности он приставил ключ к ладони и стал вращать его.

— Я умею открывать ключом, — ответил Лукас. — Эб научил меня.

Рэйф отдал ему ключ обратно.

— Отнеси его в сторожку. И посмотри, нет ли там замочной скважины под этот ключ.

Волк взял кольцо в зубы и снова исчез в темноте.

Рейф ждал. Еле слышный звук за спиной заставил его обернуться — прямо перед ним возникло в лунном свете лицо Габи. Рэйф почувствовал, как его захлестнул горячий поток раздражения. Впрочем, сердился он только на себя: занятый лишь тем, как прорваться в дом, он попросту забыл о девушке.

— Немедленно возвращайся! — зашипел он. — Жди меня там.

— Нет, — ответила она.

— Я сказал…

— А я сказала нет, — повторила Габи. — В доме наверняка сигнализация и всякие электронные ловушки, а уж в этом я разбираюсь получше тебя.

— Назад, — сказал он.

— Ты мне не можешь запретить, — ответила она.

— Я иду с вами.

Габи замолчала: что-то в темноте за спиной Рэйфа привлекло ее внимание. Он обернулся и увидел, что дверь открывается. Промчавшись мимо стоящего у ворот Лукаса, Рэйф рванулся к сторожке и быстро захлопнул дверь, из-под которой лился предательский свет. Потом уже спокойно вернулся к Габи.

— Ты подписываешь себе смертный приговор, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Ну, хорошо, пошли.

Быстро, но бесшумно он повел их к дому. Часть пути они проделали в густой тени кустов, окаймлявших дорожку. От кустов до угла дома оставалось еще футов пятьдесят и примерно сто футов до входной двери.

Не было заметно никакого движения, вокруг стояла абсолютная тишина. Еще более странным было то, что ни снаружи, ни внутри дома не было света. Вообще же было принято свет не выключать, а вдобавок, если позволяли средства, еще и расставлять видеокамеры, чтобы зомби, пробравшегося ночью в дом, можно было потом опознать. Но это огромное, несуразное здание казалось абсолютно темным и безжизненным, как будто здесь некого было охранять.

— Слишком все просто, — пробормотал Рэйф, обращаясь то ли к Габи, то ли к самому себе. Он нагнулся к Лукасу и зашептал ему в ухо: — Лукас, ты чувствуешь кого-нибудь? Есть здесь кто-нибудь?

— Нам, наверное, просто везет, — прошептала Габи.

— Я в это не верю, — Рэйф бросил взгляд на часы.

— Пятнадцать минут назад сел самолет. Если они его проверяли, то уже обнаружили, что он пуст. А если не проверяли, то почему? И зачем тогда ставить у ворот охрану?

Габи не отвечала. Молчал и Лукас.

— Ладно, — сказал Рэйф. — Это неважно. Все равно надо идти. Габи, жди меня здесь.

— Нет, — ответила девушка. — Ты не можешь мне запретить.

Рэйф пожал плечами.

— Лукас, если Габи попытается пойти за мной, собьешь ее с ног.

— Лукас, ты этого не сделаешь! Слышишь меня?

— Слышу, — сказал Лукас, — но сделаю, как сказал он.

— Лукас, — Габи удивленно уставилась на волка.

— Я приказываю тебе не делать этого! Почему ты слушаешь его?

— Там опасно, — сказал волк. — Я должен заботиться о тебе.

— Кто это тебе сказал?

— Эб сказал, — ответил Лукас. — Я должен заботиться о тебе.

— Он не имел в виду…

Рэйф не слышал ее последнего довода, произнесенного шепотом. Он уже бежал к скрытому мраком входу.

Задыхаясь, Рэйф прижался к кирпичной стене. Не хватало воздуха, подгибались колени.

Он успел забыть про свою рану, и теперь всю грудь пронизывала такая боль, что каждый вздох давался с трудом.

Наконец ему удалось восстановить дыхание. Рэйф быстро взбежал по ступенькам к входной двери и обнаружил, что она не заперта. Приоткрыв ее, он проскользнул внутрь и оказался в большом вестибюле с высокими потолками. Направо и налево от него находилось множество дверей, в центре — уходящая в темноту широкая лестница. Зал освещал только тусклый лунный свет, проникавший в единственное окно на лестнице.

Одна из дверей справа от Рэйфа была приоткрыта, но в комнате было не светлее, чем в вестибюле. Рэйф осторожно подошел к двери и протянул руку, чтобы открыть ее…

Еле слышный скрип со стороны входа заставил его оглянуться. Теперь дверь была распахнута настежь, и в проеме чернели две фигуры — человека в мешковатой одежде и волка.

— Неужели ты думал, что он не будет меня слушаться? — яростно зашептала Габи, подходя к Рэйфу.

— Ш-ш-ш… Идем, — оборвал ее Рэйф, и они проскользнули в непроглядную темень комнаты. — Подожди, сейчас найду выключатель…

Дверь за ними закрылась сама собой, и они оказались в абсолютной темноте.

— Заходи, подруга муха, в гости на обед[2], — раздался ликующий звонкий голос.

Высокий, ясный, полный радости голос ребенка.

Глава XII

Комнату залил ослепительный свет. Они стояли, не в силах шевельнуться, придавленные неведомой силой, более страшной, чем излучение, к которому успели привыкнуть.

— Стойте там, — продолжал тот же голос. — А собачка? Где собачка? Она была с вами? Собачка, ну куда же ты делась? Иди ко мне. Ну давай! Слышишь, собачка?

Глаза Рэйфа постепенно привыкли к свету, и он принялся потихоньку осматривать комнату. Пол, устланный толстыми коврами, столики со всевозможными лампами и безделушками, стены, Увешанные картинами в богатых рамах. Изо всех углов забитой мебелью комнаты, с потолка, со стен, со столов лился нестерпимо яркий свет множества ламп. В дальнем конце комнаты, на возвышении, в огромном кресле, напоминавшем трон, восседало разжиревшее существо, похожее на бесформенную тряпичную куклу. Из огромных плеч — как на картине с дыркой вместо головы для клиента ярмарочного фотографа — торчала очаровательная белокурая головка мальчика лет шести-семи.

— У вас была собачка! Была, была! — настойчиво лепетали детские губки. — Куда она делась? Почему она не идет сюда? Она должна меня слушаться, так же, как и вы. Ведь вы мне послушны? Шаг вперед — я, Саймон, вам приказываю.