Уильям Форстен - Роковая молния

Дым поднимался высоко в небо, унося с собой два духа — кар-карта Джубади и его щитоносца Хулагара, духи «ка» и «ту» соединились в одно целое. Костер разгорелся в полную силу и поглотил оба тела, выпустив целый сноп искр, запах горелой плоти повис в воздухе, окутав вершину холма тяжелыми серыми клубами. Наконец Тамука решился открыть глаза, но уже не смог ничего увидеть, только волны дыма да почерневшие тела немых носильщиков по краям костра, но эти тела не имели для него никакого значения.

Внимательно наблюдавший за костром Сарг наконец решил, что дух Джубади уже покинул тело. Шаман поднял руку. По его сигналу снова запели нарги, возобновились крики скота, притихшего было при виде поднимавшегося из могилы дыма. Их пронзительные вопли и стенания наполнили душу Тамуки чувством удовлетворения.

На склоне холма, в нескольких сотнях ярдов от вершины, пятьсот воинов подняли деревянную загородку с одной стороны загона и стали медленно двигать ее вперед, а другие в это время пропустили концы копий в отверстия, вырезанные в деревянной стене. От вершины холма до открытого края загона выстроились шесть рядов воинов, разделив выход на шесть узких коридоров, по которым должен был выходить скот. Большинство воинов держали копья, некоторые были вооружены только веревками и кнутами. Они подгоняли скот по коридору, срывали одежду и связывали руки за спиной, чтобы предотвратить любые попытки сопротивления.

Несколько дней назад мерки уже лишились примерно десяти тысяч голов скота. Небольшой группе удалось скрыться в лесу, и пришлось истребить гораздо большее количество, чтобы подавить сопротивление всего стада. За это неприятное происшествие Сарг приговорил к смерти командира стражников. Новый командир решил разделить стадо, чтобы избежать возможных неприятностей, и теперь беспокойно наблюдал за процессом, стоя у крайнего коридора.

Наконец первые пленники достигли вершины холма. Воины шагнули вперед, схватили свои жертвы, и через несколько минут после сигнала нарги к четырем проходам, ведущим в пылающую могилу, было доставлено около сотни пленников.

Мясники уже стояли наготове. Вот взвился в воздух и опустился первый топор. Голова несчастного скатилась прямо в могилу, мясник поднял тело вверх, струя крови зашипела на раскаленных камнях. Волосы на упавшей голове охватило пламя. Мясник сделал шаг назад и бросил истекающее кровью тело на крутой склон холма. Не успело оно приземлиться, как кто-то из толпы подхватил добычу, поднял вверх и с торжествующим криком унес в лагерь. Скатилась еще одна голова, потом другая, и через несколько минут в могилу посыпался бесконечный поток, перемежающийся фонтанами крови, орошавшей раскаленные стены.

Ужасающий конвейер заработал на краю могилы, скот без перебоев доставлялся к краю ямы; некоторые пытались сопротивляться, многие были совершенно безучастны, словно они уже давно умерли. Сверкали лезвия топоров, обезглавленные тела, еще содрогавшиеся в смертельных судорогах, сбрасывались вниз по склону холма в обезумевшую толпу.

Тамука с удовольствием наблюдал, как на дне ямы в кипящей крови растет груда отрубленных голов; воздух наполнился зловонием от сожженных волос и пригоревшей крови. Внимательно следящий за церемонией Сарг подал очередной знак, и помощник подал ему длинный шест, на конце которого был прикреплен пучок промасленных лучин. Сарг опустил шест в яму, потом высоко поднял загоревшийся факел и протянул его Вуке.

В толпе раздались ликующие крики. Вука отдал факел стоящему рядом воину, и тот бегом стал спускаться навстречу толпе. Как по волшебству, загорелись сразу сотни факелов, со всех сторон к ним тянулись руки, чтобы частицей священного пламени зажечь костры, погашенные во всей орде тридцать дней назад. Казалось, что пламя охватило склоны холма, когда внизу запылали тысячи и десятки тысяч факелов. В тот же момент раздались отдаленные раскаты. Тамука оглянулся на дальний склон, где расположился длинный ряд еще дымившихся пушек.

Непрекращающиеся вопли скота наполнили воздух, безумное убийство продолжалось без остановки. Снизу раздавались не менее громкие крики тех, кому посчастливилось схватить брошенное сверху тело и унести его к костру для праздничного пиршества. Менее удачливые продолжали толкаться и бороться за добычу, в этой сумасшедшей давке немало воинов было затоптано насмерть.

Стена стражи окружала Вуку, бывшего уже на грани обморока. Тамука горящими от радости и возбуждения глазами смотрел на происходящее. Вдруг визжащий пленник, еще подросток, вырвавшись из рук мясника, бросился ему в ноги. С торжествующим криком щитоносец схватил свою жертву за волосы, отрубил голову и бросил туда, где догорало тело Хулагара. В порыве яростного веселья Тамука поднял тело и стал пить кровь, толчками вытекающую из шеи, потом бросил останки в яму.

Осмотревшись, он понял, что Вука в сопровождении стражи уже ушел к юрте, которую теперь по праву считал своей. Сарг тоже ушел. Тамука остался один. Он посмотрел на небо, как будто надеясь увидеть там дух своего друга.

Но вместо этого он увидел кое-что другое — летающую машину. Тамука пронзительно крикнул и поднял к небу свой меч. Он смеялся, представляя себе, что пришлось увидеть скотам наверху. Потом повернулся и принял участие в кровавой бойне.

— Кесус милостивый! — прошептал Федор, осеняя себя крестным знамением при виде творившегося внизу безумия.

Джек Петраччи в бессильной ярости опустил бинокль, пытаясь стереть из памяти ужасную картину, но он знал, что до последнего часа не сможет забыть кошмарное видение.

«Клипер янки II» дрейфовал в струе утреннего бриза, и Джек слегка повернул нос аэростата, чтобы спуститься немного ниже. Снизу налетел порыв ветра, и в тот же момент Джек согнулся пополам в приступе тошноты, не выдержав зловония. Наконец он прокашлялся, испытывая некоторое удовлетворение оттого, что это произошло над головами беснующихся мерков. Джек попытался глотнуть свежего воздуха, отклонившись назад, но ужасный запах был уже повсюду. Его охватило непреодолимое желание сорвать с себя одежду из страха, что вонь пропитает все тело и он никогда не сможет ее смыть. За спиной Джек слышал причитания Федора, в которых смешались мольбы, слезы и проклятья.

Заткнись, черт бы тебя побрал! — заорал Джек, не в силах терпеть зрелище прямо под ними.

Он ясно видел разыгрывавшийся кровавый спектакль. Вся орда плотным кольцом окружила холм, толпа орала, визжала и толкалась; голоса мерков перекрывали даже шум пропеллера за спиной Джека. «Если бы у нас была тысяча аэростатов! — подумал Джек. — С тысячей воздушных кораблей, несущих оружие, мы смогли бы стереть их всех с лица планеты, очистить мир от этих кровожадных убийц». Джек представил себе бомбу, настолько мощную, чтобы единственным взрывом сжечь всех мерков в ослепительном очищающем пламени. Внезапно Джек услышал треск и затем свист. Пуля.