Дмитрий Виконтов - Дыхание бури (Темные небеса - 1)

И в тот самый миг, когда жжение в груди стало столь сильным, что Нуо'ор едва не потерял сознание, Райёё ослабил хватку и очистившимся взором окинул всех собравшихся. Слабая улыбка мелькнула в его глазах, и каждый килрач ощутил отзвук безмятежного, всепоглощающего спокойствия и умиротворения.

- Я видел грядущее! - неожиданно отчетливо шепнул Райёё. Берегитесь...

Он замолчал. В последний раз их взгляды встретились. Рука анго-ра, выпустив одежду Нуо'ора, со стуком упала на пол. Сорванная легким дуновением ветра пылинка аккуратно закружилась над ним и плавно опустилась на покрытые тонкой пленкой крови губы.

Дрогнула, словно хотела взлететь обратно, - но вдруг передумала.

И лишь почти минуту спустя собравшиеся вокруг тела своего учителя поняли, что анго-ра Райёё умер.

...рождается в точке соприкосновения.

Я смотрел вниз, вокруг себя, смотрел на то, что мог лишь описать, но не понять. Смотрел на гигантскую сеть, паутину, сотканную из быстро темнеющих линий и набухающих гнойников, жадно пожирающая плоть бесконечности. Этой паутине не было дела до меня, ее не волновало, не могло волновать то, что за грандиозной феерией наблюдает прилетевший на огонь мотылек - она жила своими заботами и стремлениями. Но я чувствовал, как секундная стрелка продолжает свой неумолимый бег к отмеченному именно для этого мотылька мигу.

Дрожащие в узлах сети сгустки медленно росли в размерах. Их оболочка светлела, истончалась, мелькающие за ней огни становились все ярче. Сперва казалось, что сгустки растут все вместе, но только казалось - упавшие первыми коконы уже превратились в кипящие шары багрового света, в то время как большинство еще оставались медленно разбухающими искрами.

Один из самых больших сгустков затрепетал. Соединяющие его с паутиной нити почти одновременно лопнули, в пульсирующей оболочке появились трещины, сквозь которые пробивалось яростное, почти живое сияние. Трещины множились, сливались в сплошные пятна странного света - и в звенящую тишину вплелся тонкий, дрожащий на грани слышимости звук, слишком тихий, слишком слабый...

Растрескавшаяся оболочка, сдерживающая обезумевшее пламя, разлетается на куски...

Вспышка...

Сирены гудели. Ревели. Стонали. Тревожные огни не угасали, мигая в такт то гаснущему, то вновь появляющемуся освещению. Стены, палуба под ногами, подвесной потолок - все тряслось, скрипело; где-то в отдалении шипела разорвавшаяся магистраль. Дело явно не собиралось ограничиваться страшными первыми минутами катастрофы: практически вся центральная зона поселения продолжала медленно, но неуклонно разрушаться.

Три человека с трудом шли по коридору, поминутно оглядываясь назад. Двое в боевой броне десантных войск и здоровенный верзила в окровавленном белом комбинезоне: лаборанты за глаза называли его "Бугаем" и любили разыгрывать "салаг", рассказывая, что этот, похожий на неуклюжего медведя человек - заведующий кафедрой астрофизики в Терранском университете. А потом потешались, глядя, как на первом же занятии до новичков доходит, что это была совсем не шутка, и что за внешностью туповатого костолома скрывается ум очень талантливого ученого.

Интеркомы на поясах людей заработали одновременно с захрипевшей во всем коридоре коммуникационной системой:

"ТРЕВОГА ПЕРВОГО УРОВНЯ. ПРОДОЛЖАЕТСЯ АНОМАЛЬНАЯ ПУЛЬСАЦИЯ В КРАСНОЙ ЗОНЕ СЕКЦИИ "А". СИСТЕМА НАБЛЮДЕНИЯ НЕ ФУНКЦИОНИРУЕТ. СВЯЗЬ С КРАСНОЙ ЗОНОЙ ПОЛНОСТЬЮ УТЕРЯНА. ПРИНЯТЫЕ АВАРИЙНЫЕ МЕРЫ НЕ ЭФФЕКТИВНЫ. ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ РЕКОМЕНДУЕТСЯ НЕМЕДЛЕННО ПОКИНУТЬ СЕКЦИЮ "А". ВРЕМЯ ДО ИЗОЛЯЦИИ КРАСНОЙ ЗОНЫ - ПЯТЬ МИНУТ. ВРЕМЯ ДО ПОЛНОЙ ИЗОЛЯЦИИ СЕКЦИИ "А" - СЕМЬ МИНУТ".

Десантник, буквально тащивший ученого на себе, грубо выругались. Его коллега, с которым он периодически менялся, с тревогой оглянулся на наполовину сомкнувшиеся створки бокового туннеля, по которому они добрались до этого коридора, а потом - на закрытый люк противоположной стене. Они старались двигаться с максимальной скоростью, побыстрее выбраться в незатронутые катастрофой зоны, но профессор Райнс задерживал их. Длинная рваная рана на бедре и потеря крови позволяли ему разве что не потерять сознание, но двигаться быстрее он не мог. В другой ситуации они или оставили бы его в безопасном месте, чтобы разведать дорогу, или понесли на руках, но только не теперь. Всего полчаса прошло после катастрофы, а они на собственной шкуре убедились, что, во-первых, безопасных мест поблизости от очага попросту нет, а, во-вторых, оставаться без оружия чревато очень нехорошими последствиями.

- Седьмой, проверь коридор, - десантник прислонил профессора к стене и тут же перебросил со спины на грудь тяжелый вейер. Напарник раздраженно дернул плечом и осторожно пошел вперед, аккуратно обходя сброшенные со стен во время катастрофы декоративные плитки: большинство разлетелись на куски, но парочка тонких бледно-желтых квадратов уцелела. - Мы успеваем?

- Нет! - покачал головой отдышавшийся профессор. - Нам еще метров четыреста по этой галерее, потом санитарная зона, потом контрольный пост - и лишь за ним переход в секцию "Б". С моей ногой мы успеем разве что пройти санитарный сектор.

- И что? - яростно выдохнул тот, кого первый десантник назвал Седьмым. - Вы опять за свое? Мы никого не оставляем - зарубите себе на носу, профессор!

- У вас есть альтернатива, сержант? Надо любой ценой предупредить остальные блоки, и эвакуировать людей. Мы не смогли обесточить аппаратуру даже если вся секция будет запечатана, это не поможет. Вы слышали пульсация продолжается!

- Что, будь вы прокляты, вы там сделали?! - взорвался десантник. - Что тут вообще происходит?!

- НЕ ЗНАЮ! Я! НИЧЕГО! НЕ! ЗНАЮ!!! - заорал, превозмогая боль, Райнс. Его душил гнев на этого тупого солдафона, пререкающегося с ним, вместо того, чтобы спешить туда, где он может помочь людям... но еще больше этот гнев пополам со стыдом жалил его самого. Почему он молчал? Почему согласился с Фелтом? Почему не спорил, не настоял на повторной проверке, после выявленных в последнем тесте аберраций поля? Почему смолчал, когда Фелт предложил дать полную мощность на аппаратуру?

Почему... почему... почему... Он устало посмотрел на опешившего десантника и с горечью рассмеялся. Кого он пытается обмануть: ему самому было интересно посмотреть на результат эксперимента. Ему хотелось на практике проверить свои расчеты. Ему не хотелось становиться на пути Фелта и тех, кто стоял за ним. Ему не хотелось думать своей головой, когда можно было переложить всю ответственность на других - того же Фелта, в конце концов.

Что ж, он получил именно то, что хотел. Он действительно увидел нечто...