Владимир Печенкин - Два дня Вериты

- Здесь ремонтировали водопровод,- пояснил проводник и вынул карманный фонарик.- Воду в трубы пускать не стали, они для другого пригодятся. Тем, "синим", невдомек, что у нас тут лазейка.

По скобам колодца спустились в тесную осклизлую трубу. Долго шли за проводником, согнувшись в три погибели, скользя и поругиваясь шепотом.

- Стоп!-предупредил проводник.-Здесь колодец. И уже их территория. Поднимайтесь, товарищи, и будьте осторожнее..

Первыми вышли на поверхность проводник и Челли.

Потом позвали остальных. Подвал, заваленный бочками сарай и дворик, залитый ослепительным светом. Чужая территория в своей столице...

Челли вышел из ворот, огляделся и махнул рукой. Простились с чернобородым проводником и пошли по улице, прислушиваясь к выстрелам, гремевшим теперь за спиной.

Улица косо впадала в широкий проспект Сентраль. Двух- и трехэтажные белые особняки, два ряда пальм на газоне, светло-оранжевые коробки ультрасовременных небоскребов у площади Сентраль, все знойное великолепие тропической столицы имело свой обычный облик. Но людей на улицах, несмотря на утренний час, было мало. Прохожие шли поодиночке, спеша укрыться в своем доме, своем мирке, не выболтав соседу чеголибо запретного о личных делах и тайнах. Люди держались здесь не так, как на окраинах.

- Позвольте помочь вам, сеньора,-поклонился Челли хорошо одетой даме, которая, неумело изогнувшись, тащила сумку с провизией. В белой полотняной паре, в соломенной шляпе, при галстуке, Челли выглядел преуспевающим мелким коммерсантом, достойным доверия и даже женского внимания. Но сеньора испуганно отстранилась, перехватила сумку другой рукой.

- Нет-нет, не нужно!

Когда она осталась позади, Слейн заметил:

- Как будто все грехи нации сосредоточились в центре-такие они тут пуганые.

- Автобусники, лифтеры, домашняя прислуга бастуют со вчерашнего вечера,-сказал Челли.-Богатым сеньорам приходится самим отыскивать открытый магазин.

Вошли в аллею сквера. В тени пальм было чуточку прохладнее. Фонтан посреди бетонированного бассейна сегодня не бил шумной веселой струёй, а урчал еле-еле, шепотом, точно и он боялся проговориться о том, что довелось видеть на аллеях.

-- О!-удивленно воскликнул Слейн.-Смотрите-ка! Да ведь здесь мой шеф!

-Лысый господин в сильно помятом костюме, без шляпы и галстука, сидел понуро на каменном диванчике в ненадежной тени пальмы.

- Как хотите, друзья, но я должен поговорить с моим редактором. Может быть, узнаю кое-что интересное для Армандо.

- Хэлло, шеф! Ну разве можно спать на таком пекле?

Редактор поднял голову и уныло свел на переносице бесцветные выгоревшие брови.

- А, Слейн,- промямлил он без особой радости.

- Приветствую вас, шеф! Как поживаете?

- Слейн, шли бы вы своей дорогой.

- О, и это говорит мой начальник после долгой разлуки! Вы даже не требуете репортаж с индейской территории?

- Боже мой, какое это теперь имеет значение... Газета закрыта. Все газеты закрыты. Журналисты, даже самые лояльные, пишут жуткие, возмутительные статьи, которые нельзя не то что печатать, а даже показывать типографским рабочим. Владельцы "Экспрессе" прихлопнули нашу лавочку. По крайней мере, до тех пор, пока не минуют эти нелепые времена. Один из директоров заинтересованной фирмы, прочтя гранки моей собственной статьи, взбеленился. Орал на меня, как на мальчишкурассылы-юго; "Если я не могу больше врать, то я еще в силах запретить печатать правду!" Велел распустить сотрудников и самому убираться к дьяволу.

Слейн повел носом;

- Послушайте, шеф, а вы сегодня здорово клюкнули. В такую-то рань, при такой-то жаре! С чего бы это, а? - Редактор застонал.

- Все рушится, Слейн. Все идет под откос вместе с "Экспрессе". Идите и вы куда-нибудь... Оставьте меня в покое...

- Да ведь вам самому хочется поговорить,- провоцировал Слейн.-Так что валяйте, выкладывайте.

И редактор выложил, постанывая и хватаясь за голову. Вчера он вместе с другими представителями прессы присутствовал во дворце на приеме делегации одной весьма дружественной европейской державы. Посол державы говорил о взаимопонимании, выгодном для "банановой республики", и премьер-министр уже готовился произнести ответную речь. И тут случилось ЭТО! Высокий представитель европейской державы прервал излияния и неожиданно для всех заявил:

- Мы полны дружелюбия, миролюбия и... и... самое главное, чтобы ваша паршивая республика купила у нас оружие...

- Простите, как вы сказали?-оторопел премьер.- В республике ведь нет армии...

- Это не наше дело. Куда-то надо же девать устаревшие пушки и дырявые самолеты. Мое правительство и военное ведомство поручило мне сбыть вам всю эту заваль в обмен на займы. И уж тогда вы не выкрутитесь! При мне крупная сумма в долларах, ассигнованная нашими промышленными кругами... для взяток... И серьезная, я бы сказал, очень серьезная рекомендация некоторых концернов, которые...

Бледный премьер уронил кресло и завопил:

- Убрать прессу! Немедленно!

Редактора "Экспрессе" и других деятелей печати бесцеремонно выставили за дверь, и, что там было дальше, неизвестно. Редактор все-таки дождался знакомого секретаря одного из министров, затащил в ресторан и выпытал некоторые подробности.

Посол дружественной державы был вынужден скоропостижно убраться в свое посольство, что уже само по себе грозило осложнениями. После его отъезда поднялась грызня между министрами, членами правительства. Каждый норовил задать соседу язвительный вопрос и получал в отместку то же самое. Раскрылись такие потрясающие аферы, что министра юстиции увезли на машине "Скорой помощи" в госпиталь, а премьер, запутавшись в своих и чужих грехах, распустил скандальное совещание. Во дворце остался только триумвират из премьера, министра полиции и государственного секретаря, да и те долго молчали, боясь раскрыть рот. По телефону беспрестанно поступали донесения о смутах, начавшихся по всей стране. В отчаянии премьер позвонил в американское посольство и слезно просил, чтобы прислали кого-нибудь для совета. Кого угодно, хоть сержанта охраны, сказал премьер. Вскоре прибыли военный атташе и представитель "Юнайтед фрут". Американцы тоже чувствовали себя не в своей тарелке. Однако их предложения оказались столь решительными и прямолинейными, что премьера зазнобило. Военный атташе откровенно высказал свою точку зрения. В проклятой "банановой республике" что-то произошло, сказал он. Что именно, пока толком не известно. Но если волна всеобщей правдивости перехлестнет через границы республики, то мировое политическое равновесие, безусловно, будет нарушено. В Штатах тоже существуют низшие классы, которые ни в коем случае не должны знать тайные рычаги политики правительства и магнатов. Так вот, если и в Штатах правящие круги станут выбалтывать кому попало свои намерения, если некоторые "особые" замыслы Пентагона получат огласку, если служба Центрального разведывательного управления будет парализована - это крах всего так называемого "свободного мира". Атташе именно так и выразился: "так называемого..."