Марина Наумова - Дети полнолуния

- И тот, кто должен прийти сейчас?

- Ремблер? Нет, но... - он вдруг осекся и замолчал. Ведь именно сидящая рядом с ним женщина была причиной несчастья его клиента.

- Герберт? - лицо Труди изменилось.

- Да... О, Господи! Я не хотел...

Элу показалось, что его лицо заливает краска. Сложно было придумать больший промах, чем тот, который он сейчас допустил. Тем более, что они были в машине не одни. Наедине ей еще можно было бы что-то объяснить, но сейчас... Эл невольно покосился в сторону Эгона. Тот мягко развел руками, и вдруг Эл понял, что Эгон знает все. Может быть, больше, чем даже он и Труди вместе взятые.

Просто знает...

Мысль об этом почти напугала его. Нелегко находиться рядом с человеком, который знает о тебе больше, чем, может быть, даже ты сам. И еще он вспомнил вдруг о своих клиентах, которые после "выздоровления", уже справившись со своими проблемами, порой при виде него переходили на другую сторону улицы. Теперь он понял это не теоретически: сложно жить, зная, что где-то рядом существуют такие осведомленные люди.

Как он сам для многих.

Как Эгон для него...

- Вы читаете мысли? - спросил он, заглядывая Эгону в глаза.

Тот снова кивнул, затем показал на сердце.

Чувства, мысли сердца. Видимые, невидимые...

- А... - Эл не договорил - он просто показал на голову. Эгон мотнул отрицательно: "Эти мысли - нет".

Эл чуть заметно вздохнул. Ему показалось, что с души свалился огромный камень.

- Ладно, поехали..

Рука Труди вновь легла на ключ зажигания.

- Подожди... Эгон, вы можете сказать, здесь ли мистер Ремблер?

Эгон подтвердил. Здесь.

- Тогда я должен его предупредить... - снова начал Эл и снова осекся. - Ладно, была - не была. Раз Эгон все равно знает... Труди, вы нужны этому человеку. Вы - смысл его жизни. Вы и Изабелла. Я не знаю пока, кто вы...

- Мы, - поправила она.

- Что?

- Ты такой же... Один из нас. А он - нет.

- И все равно... Труди, если вы поговорите с ним начистоту... Если посоветуетесь с тем, кто там у вас главный, - может, этот человек разрешит вам довериться... Вашему бывшему мужу стоит доверять. Если я вру или ошибаюсь, пусть Эгон подтвердит. Скажите, Ремблер любит ее?

Кивок.

- Он станет говорить лишнее?

Безмолвное "нет".

- Ему можно доверять?

Молчание...

Взгляды Эла и Эгона встретились. И вновь, как тогда, в клубе, Джоунс ощутил, как этот взгляд входит в него, достает до самых глубин и через его иглу начинают входить... И чувства - не чувства, и мысли - не мысли...

"Никто не знает, кому можно доверять, кому - нет. Для этого надо знать будущее. Чтобы знать будущее, нужно не-жить... Сегодня ему можно доверять, но нельзя поручиться, что завтра не произойдет никаких изменений. Мы не можем доверять даже самим себе. Можно упасть, ошибиться и ошибка окажется для всех роковой".

Эл не был уверен, что правильно расшифровал весь переданный ему при помощи чувств текст, - но главная мысль была ясна.

- Ладно, сдаюсь, - опустил он плечи. - Решайте сами. Но, Труди, я прошу вас как-то решить. Он страдает. Сильно страдает. Я не знаю, был ли он вам дорог, - и все же постарайтесь хоть как-то объясниться с ним.

- Ладно, посмотрим, - фыркнула Труди. - Надо полагать, я знаю его лучше вашего. Как-никак, мы с ним прожили почти два года...

- Можно прожить с человеком целую жизнь и не знать о нем ничего, без малейших колебаний ответил Эл. - Я не раз встречался с такими случаями. Иногда люди страдают от того, что самый близкий человек их якобы не любит. Но оказывается, у этого близкого те же проблемы - просто языков любви много. Одному надо шептать слова, другому - делать разорительные подарки, третьему - молча любить, пряча чувство даже от самого себя... Ладно, все это вы должны продумать сами. Слова имеют смысл только тогда, когда его хотят в них найти...

Эгон снова кивнул, и на его лице заиграла горьковатая улыбка, заставившая Эла замолчать. Надолго.

26

Чем отличается большой человек от маленького? Большой Рудольф никогда об этом не задумывался, пока не почувствовал вдруг всю свою ничтожность. В небольшой группке людей, да еще в местах, свободных от конкурентов, он еще мог сойти за большого человека. Да и любой, желающий попасть в "большие", всегда найдет подходящую группу - даже если он заслуженно считается полным идиотом. Для идиотов есть дебилы, стоящие еще ниже, затем - имбецилы... Последним, правда, в случае возникновения подобного желания пришлось бы нелегко, но природа хорошо позаботилась о них, напрочь лишив подобных нелепых желаний.

Большой Рудольф перестал быть "большим", когда позорно бежал из Фанума на первом же попавшемся поезде. И хотя сам он считал свое бегство стратегическим отступлением, ему от этого было не легче. В его положении можно было избрать несколько путей. Завязать с делами - на это Рудольф Грюнштайн не согласился бы никогда. Найти более безопасный городок и начать все сначала - это сделать мешала гордость. Даже не гордость, а, скорее, желание отомстить той темной силе, поставившей его на место так неожиданно и бесцеремонно. Это последнее желание оказалось настолько сильно, что Рудольф понял: не знать ему ни минуты покоя, пока загадочный оборотень (немного поразмыслив, он пришел к выводу, что их противником был все-таки волк-оборотень) и прочая нечисть не исчезнут с лица земли.

Родители обделили его чувствами. Эмоционально Рудольф был очень неразвит. Или толстокож - тут уж какое определение кому нравится. Долгое время он думал, что вообще не способен испытывать никаких сильных эмоций, и это немало помогало ему в жизни, особенно на избранном им поле деятельности. Но потом оказалось, что, во-первых, некоторые люди, вроде Роббера, еще более эмоционально тупы, а, во-вторых, он может бояться. И ненавидеть. Последнее открытие послужило для Рудольфа едва ли не откровением. Он не раз злился на людей, недолюбливал всех, кто превосходил его в ловкости, силе или в общественном положении. Но ни разу он не испытывал чувства столь мощного и всепоглощающего, перед которым отступали все остальные эмоции-недомерки. Волк-оборотень и "невидимки" словно нарушили нормальный распорядок игры, перепутали карты, когда он готовился выиграть "Большой Шлем"; перевернули его миропонимание... В самом деле, кто вообще позволил таковым существовать в наш просвещенный век? Безобразие, непотребство...

И тогда Рудольф решил отомстить. Он догадывался, смутно чуя своей окостеневшей душой, что против него выступили силы большие, чем казалось с первого взгляда. Темные силы. Мрачные. А раз так, то против них должен был сыграть не он. Пусть этот будущий победитель загребет весь выигрыш себе во всяком случае, тогда он не достанется каким-то подозрительным существам, которым и рождаться-то на этот свет не следовало.