Александр Абрамов - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 12

— Расскажите еще раз, когда и как вы обнаружили, что ваш муж мертв?

Ровным голосом, будто повторяя заученную роль, Рина произнесла:

— Я проснулась вскоре после полуночи. Не знаю отчего. На сердце было неспокойно. Гуго, как всегда, сидел у раскрытого секретера: «Разберу одну задачку». А я, не знаю как, снова задремала — так намучилась в последние дни… Очнулась — Гуго на прежнем месте, уснул, голову опустил на недописанный лист бумаги. Позвала — не откликается. А сон Гуго чуток. Вскочила я, подошла к нему… — Рина перевела дыхание. Только по судорожным движениям пальцев видно было, чего стоит ей рассказ. — На губах Гуго застыла усмешка. Он был мертв.

— Почему вы так решили?

— Глаза… глаза Гуго были широко раскрыты. Правая рука лежала на калькуляторе. Но дальше, наверно, не нужно? — перебила себя Рина. — Когда я закричала, в комнату сразу хлынула охрана, и у вас имеются подробные протоколы, фотографии…

— Протоколы и фотографии есть, — согласился Камп. — Но вы уклоняетесь от ответа на вопрос. Меня интересует, повторяю, то, что не попало в протоколы.

Рина еле заметно пожала плечами.

— Но я ничего не могу добавить.

Домой Рина возвращалась опустошенной. В хвост ее орнитоптера пристроился аппарат мышиного цвета, но Рина едва обратила на него внимание. И дома, и вокруг, она знала, полно теперь и электронных и прочих ищеек. Что толку? Все равно никто не вернет Гуго.

Комнаты зияли пустотой. Робин куда-то запропастился, оставив включенным телевизор.

Рима присела к секретеру, который так и остался открытым с той роковой ночи. После нашествия полиции тут осталось немного — несколько разрозненных книг, тщательно перелистанных привычными пальцами детективов.

Говорят, в комиссию по расследованию, которую возглавляет ненавистная Ора Дерви, были уже вызваны и опрошены сотни людей. Пусть! А она ни за что не пойдет туда, разве что потащат силой.

Рина долго сидела. В уши лезла назойливая музыка, с экрана кривлялась певица, похожая на Ору Дерви. Затем пошла серия рекламных фильмов, но Рина почти не смотрела на экран. Она даже забыла сделать замечание Робину за самовольное включение телевизора.

В дверь постучали. На пороге появился Имант Ардонис.

— Вас не задержали? — спросила Рина.

— Я не преступник, — пожал плечами Имант.

Они помолчали, оба чувствуя неловкость.

— Рина, я хочу пригласить вас в театр, — сказал Имант, вертя в руках шляпу.

— Нет, Имант, — покачала она головой.

— «Отелло».

— Нет.

— Раньше вы не отказывали мне в своем обществе.

— Раньше — да, а теперь — нет. На имя Гуго не должна упасть никакая, даже самая маленькая тень.

— Наверное, вы правы. Что ж, прощайте, — Ардонис тяжело шагнул к двери.

— Погодите, чаю выпьем, Робин! — громко позвала Рина.

— Нет, спасибо. Я пойду!

— Робин в последнее время стал несносным, — пожаловалась Рина.

— С некоторых пор я перестал доверять автоматам, — обернулся Имант. Люсинда словно взбеленилась. Отладить ее никому не под силу. Мало того, печатающее устройство с нее куда-то запропастилось.

Оставшись одна, Рина обошла все закоулки, заглянула даже в ванную Робина в доме не было. …Он появился в двери, неуклюжий, приземистый, с четырехугольным регистрационным номером на груди.

— Где ты был? — спросила Рина тоном, не предвещавшим ничего доброго.

Робин замялся. Видимо, ему очень хотелось солгать, но лгать он не умел.

Незаметно прозвище «фиалочник» приобрело среди журналистов права гражданства.

Список «фиалочников» — людей, получивших послание с этим цветком, перевалил уже за сотню. Причем это были все люди уважаемые: военные, финансисты, литераторы, ученые… Особенно много ученых.

Получение фиалки стало предметом своеобразной гордости, как бы признанием заслуг со стороны неведомого врага государства.

Возникла даже идея — организовать «Клуб фиалочников», но президент наложил на эту идею вето. Злые языки связывали запрещение с тем, что сам президент фиалки до сих пор не получил.

Если свести все письма в одно, получалась интересная картина: требования автора, подкрепляемые недвусмысленной угрозой, сводились к одной мысли, выраженной еще в первом письме, полученном Гуго Ленцем. «Назад к природе!», «Идя по пути разума, человечество погибнет», «Нужно зашвырнуть ключи от тайн природы», — требовали анонимные письма.

На одном из первых «фиалочных» совещаний Джон Варвар высказал мнение, что письма печатает и рассылает не один автор, а целая группа ловко организованных мошенников и шантажистов. Цель — посеять в государстве смуту, дабы половить рыбку в мутной воде. Машинку, на которой печатались тексты, обнаружить не удалось, и это, по мнению Джона Варвара, подтверждало его гипотезу: очевидно, машинка хранилась в глухом подполье, куда не могли проникнуть щупальца полиции.

По распоряжению Кампа была проведена текстологическая экспертиза писем.

В основу экспертизы положили старую программу, с помощью которой некогда было установлено, что автором «Короля Лира», «Отелло», «Гамлета» и прочих гениальных творений является не группа авторов, как утверждали иные критики и литературоведы, а одно лицо — небезызвестный Вильям Шекспир. Спустя много времени история повторилась: экспертиза опровергла предположение Джона Варвара. Электронная машина, исследовав тончайшие нюансы стиля, а также среднюю длину слов, употребляющихся в текстах писем, установила, что автором всех фиалочных посланий является одно лицо.

Сроки жизни в письмах были отмечены самые разные: кому месяц, кому год, но большинству адресатов, как Арно Кампу, срок не указывался.

Для того, чтобы установить, насколько «серьезны намерения» автора писем, надо было проследить, в какой мере сбывались угрозы. Но Арно Камп лучше, чем кто-либо другой, понимал, что очень трудно, а подчас и невозможно отличить несчастный случай от покушения. Если взять значительную группу людей, то в силу вступает закон больших чисел. Шеф полиции знал, что статистика — хитрая штука. По ней, по статистике, несчастья случаются столь же неизбежно, как допустим, свадьбы.

За этими невеселыми размышлениями и застала Кампа Ора Дерви.

— Чем порадуете? — спросил Камп, выходя навстречу Оре.

— Расследование завершено.

— Значит, убийство?

Ора Дерви покачала головой.

Помолчав, она сказала:

— Я видела его перед кончиной.

— Он появился у вас после получения письма?

— Да.

— Простите, бога ради, за вопросы… — улыбнулся Камп. — Это разумеется, не допрос, а просто беседа.