Сьюзи Чарнас - «Если», 1998 № 01

Рот Тига приходит в движение, он пытается что-то сказать во сне.

— Хо… Хо… — Он демонстрирует ухо с оторванной мочкой. Ресницы приподнимаются, небесно-голубые глаза нашаривают Эрона.

— Все хорошо, Тайгер, — врет Эрон, успокаивая его прикосновением. Тиг издает булькающие звуки и снова засыпает, изящным движением гимнаста повернувшись на бок. Эрон проверяет катетеры и выходит из палаты.

Напротив — каюта Лори. Дверь закрыта. Эрон по-родственному распахивает ее и заглядывает внутрь, косясь на камеру под потолком. Лори лежит на койке и читает. Вполне милая, совершенно нормальная картина.

— Завтра в девять ноль-ноль, — напоминает он ей. — Там все и решится. Ты в порядке?

— Тебе виднее. — Она легкомысленно показывает на биомониторы.

Эрон подмигивает ей и выходит. Надо поговорить с Коби, он сейчас как раз в амбулатории.

— Возможно ли, чтобы Тайгер забрался туда, где его не смогла найти камера? — спрашивает Эрон.

— Совершенно немыслимо. Сами взгляните. — Коби показывает на пропускной шлюз изолятора. — Я тут ни при чем.

— Разве я тебя обвиняю?

На самом деле за ним есть вина, и оба это знают. Пять лет назад Коби стал первым, кого Фрэнк Фой подверг допросу. Эрон поймал своего коллегу за изготовлением и продажей наркотических препаратов. Он невольно вздыхает. Дурацкая история… О том чтобы наказать Коби, как и любого другого на «Кентавре», не было речи: лишних людей в экипаже нет. К тому же Коби — их главный диагност. Когда — и если — они вернутся на Землю, ему угрожает… кто знает, что ему угрожает?

Обезьянья физиономия Коби выглядит оживленной. Конечно же, планета! Это ставит крест на возвращении обратно. Вот и отлично, размышляет Эрон. Он хорошо относится к Коби, ценя его неиссякаемую изобретательность и жизнерадостность примата.

По словам Коби, к нему явился мастер по двигателям Гомулка с переломом кисти. Гомулка отказывается идти на прием к Эрону. Коби выдерживает паузу, чтобы до Эрона дошел смысл сказанного. Эрон быстро схватывает и расстраивается: драка, первая за много лет!

— Кого он ударил?

— По-моему, кого-то из русских.

Эрон устало кивает и берет пленки, которые ему предстоит проверять.

— Где Соланж?

— У ксенобиологов, выясняет, что вам потребуется для работы с этим организмом. Кстати, босс… — Коби показывает на расписание. — Вы пропустили свой выход. Вчера вечером надо было заступить на дежурство в общих помещениях. Я уговорил Нана приставить вас на следующей неделе к кухне: вдруг вы убедите Берримен расщедриться на настоящий кофе!

Эрон ворчит себе под нос, берет пленки и удаляется в помещение для собеседований, чтобы поработать. Он с трудом борется со сном, пока компьютер обрабатывает данные. Параметры Лори и его собственные не вызывают беспокойства: любые отклонения укладываются в пределы нормы. Эрон выходит к раздатчику пищи в надежде встретить Соланж. Неудача. Он нехотя возвращается и берется за данные Тига.

Так и есть — загорается индикатор отклонения от нормы. Поработав над данными два часа, анализатор нащупал серьезное нарушение. Эрон нисколько не удивлен: это все те же отклонения, которые фиксировались у Тига на протяжении недели, с того самого момента, когда он якобы вошел в контакт с инопланетным организмом. Слабое, но неуклонное замедление жизненных функций, особенно наглядно наблюдаемое на электроэнцефалограмме. К тому же Тиг утрачивает способность к обучению.

Как, впрочем, и все остальные… Эрон снова задумывается о событиях в коридоре отсека «Гамма». Разведывательная ракета «Чайная роза» находилась там с задраенными люками под наблюдением одного охранника. Скучная обязанность, тем более после двух недель безделья. Охранник отлучился в блок питания, чтобы выпить чашечку бурды. Когда он оглянулся, Тиг уже лежал на палубе рядом с разведывательной ракетой, у открытого люка. Скорее всего, он пришел по трапу, ведущему к люку: до несчастного случая он руководил командой по работе в открытом космосе, так что здесь ему было самое место. Чем он занимался, прежде чем лишиться чувств, — отпирал шлюз или запирал его? Побывал ли он внутри, видел ли инопланетного гостя, не последний ли — причина шока? Этого никто не знает.

Эрон придерживается мнения, что при подходе к шлюзу у Тига произошел спонтанный эпилептический припадок. Ему хотелось бы на это надеяться. Как бы то ни было, Йелластон приказал убрать разведывательную ракету из чрева «Кентавра» и тащить ее за собой на поводке, как собачонку. Что касается Тига, то его жизненные силы убывают день ото дня. Необычно, если только у него не произошло незаметного для приборов поражения среднего мозга. Эрон не может придумать никакого средства против такой напасти. Но, возможно, это только к лучшему.

Едва не падая с ног от усталости, он заставляет себя возиться с неподвижным Тигом, после чего решает, что следует пожелать доброй ночи Лори.

Она по-прежнему лежит на койке, по-детски свернувшись калачиком и погрузившись в чтение. На «Кентавре» есть настоящие книги, а не только тексты на стандартных микроносителях, чему нельзя не радоваться.

— Нашла что-то любопытное?

Она поднимает свои ясные глаза. От камеры не укроется эта искренняя улыбка, полная родственной любви.

— Ты только послушай, Эрн… — Она начинает декламировать что-то сложное для восприятия; Эрон ухватывает только окончание: — «Расти в высоту, измотай зверя, дай умереть обезьяне и тигру». Очень старое стихотворение, Эрн. Теннисон. — Сейчас ее улыбка предназначена одному ему.

Эрон утомленно кивает, одобряя ее выбор. Но с него довольно тигров и обезьян, он не позволит Лори втянуть его в очередной безумный диалог, тем более под бдительным оком камеры.

— Смотри, не зачитывайся до утра.

— Это для меня лучший отдых, — отвечает она счастливым тоном. — Бегство в истину. На обратном пути я только и делала, что читала.

Эрон ежится при каждом упоминании о ее одиноком полете. Милая Лори, маленькая сумасшедшая…

— Спи.

— Спокойной ночи, Эрн, дорогой.

Ложась на свою койку, он бормочет проклятия в адрес комиссии, отбиравшей кандидатуры для полета на «Кентавре». Обыватели без признаков интуиции! Правильно, Лори не вполне очевидный объект для сексуальных посягательств. Где им было догадаться, что неразвитое тело Лори в состоянии внушить кое-кому из мужчин мысль, будто в ней кроется неразбуженный сексуальный вихрь, некая тайная сверхчувственность, циркулирующая, наподобие раскаленной лавы!

Однако главное упущение комиссии состояло даже не в этом. Эрон вздыхает в темноте. Ему-то известно, что за огонь пылает в Лори… Секс здесь ни при чем. Все дело в ее непоколебимой чистоте, или, как говорили в старину, в золотом сердце. Слишком ясное представление о добре, слишком безоговорочная ненависть к злу. При такой резкости оценок не остается местечка ни для любви, ни для живых людей. Эрон снова вздыхает, представляя себе, как в ее голосе звучит отважное, безапелляционное осуждение. Изменилась ли она? По всей вероятности, нет. Видимо, это даже неважно. Важно ли, что случаю было угодно поставить Лори между ними и этой планетой? Чисто техническая проблема: воздух, вода, микробы и так далее…