Антон Карташев - Вселенские Соборы

B) Люди, воспитанные на Оригене, с субординатистской схемой построения Св. Троицы. Никейский Символ претил их школе.

C) Люди уже с симпатиями к арианству. Но само первоначальное арианство уже иссякло, как бы вымерло. На сцену выступила генерация новых ариан, порвавших с традицией и увлекшихся диалектическими выводами из порочной основной предпосылки арианства тварности Сына Божия. Товарищ Ария Секунд Птолемаидский уже казался слишком компромиссным, уступчивым вольному «философу» Аэтию.

Евномий уже не удовлетворялся «мягкостью» взглядов Евдоксия. Пред принятием от Евдоксия хиротонии Евномий подверг его догматическому экзамену.

Аэтий и Евномий упрекали самого Ария за соглашательство. Эти крайние новоариане, однако, проникли в иерархию православных через людей компромисса, чем характеризовалась общая атмосфера на Востоке. Типичным компромиссником, созданным лукавой атмосферой запутанности, был Леонтий, архиепископ Антиохийский. Чтобы быть угодным и господствующим политикам в арианском духе, и большинству православной народной массы, он, например, произносил богослужебные возгласы: сначала невнятным бормотанием по арианской формуле «Слава Отцу через Сына во Святом Духе», a далее громко: «всегда ныне и присно и во веки веков». Недаром он иронически говаривал, показывая на свою седоволосую голову: «Когда растает этот снег, то много будет грязи». Намек на те партийные споры, которые и разразились на Антиохийской кафедре, ибо все держалось на временном компромиссе.

Антиохийская кафедра сначала была захвачена крайними, так называемыми аномеями.

Выразителями и отцами арианской крайности явились светский дилетант-философ Аэтий и епископ Евномий. Сошлись они в Александрии в 356 г. по изгнании св. Афанасия в кружке арианствующих около Георгия Каппадокийца. Аэтий родом из Келе-Сирии, был и ювелиром, и медиком, и софистом. Много скитался в поисках науки. Он был убежден в адекватности eгo силлогизмов самому существу Божию. Наивный рационалист в гносеологии, он утверждал, что «знает Бога так же хорошо, как и самого себя». Устанавливал «определения Боге посредством геометрии и фигур». Адекватным определением Бога он считал, по Аристотелю, Его «нерожденность». Все «рожденное» (т.е. и Сын Божий) «иносущно -». Ему, Евномию, бездушному логисту, пришлась по душе эта система. И Евномий, как верный ученик Аэтия, занялся фанатической критикой единосущия, оперируя, по словам св. Василия Великого, «Хрисипповыми силлогизмами и Аристотелевыми категориями». По Евномию, единственное имя, приложимое к Богу и неприложимое к твари, это «». Такой Безначальный только Один. Следовательно, Сын только и может быть «созданием и творением». Его имя - «Рожденный». Он не был до Своего рождения. Он «Единородный Бог, Рожденный волею (а не сущностью) Отца». Сущность его не тождественна и не подобна Отчей, хотя Сын Отцу и подобен, как «образ и отпечаток всей энергии и мощи Вседержителя, отпечаток дел, разумов () и изволений Отца». «Сын не единосущен () и не подобосущен (). Он -, противоположен Отцу по сущности». По Аристотелю, «ум - часть Божия». Поэтому Бог не более знает Себе, чем мы Нем. Бог ничего не требует от людей, кроме того, чтобы знали Его. Христианство превращено здесь в логическую систему. Блаженный Феодорит острит об Евномии, что теологию он превратил в технологию.

Чтобы забрать богословскую власть над всем Востоком для проведения в жизнь этого усовершенствованного арианства, естественно, нужно было овладеть для этого церковной головой Востока Антиохией. По смерти 357 г. Леонтия Антиохийского Евдоксий Германикийский, вращавшийся при дворе среди правящей придворной партии, добился для себя антиохийской кафедры и приступил к исполнению поставленной им себе задачи - утверждения аномейства. Аэтия он поставил при себе диаконом. проповедях теперь он не стеснялся кощунственно вышучивать божество Сына, говоря, что Бог-Отец не мог иметь Сына, ибо y Сына нет матери. Евдоксий в компании с Акакием Кесарийским и Уранием Тирским составили в начале 358 г. в Антиохии собор. От лица собора провозгласили как руководственную 2-ю Сирмийскую формулу и вдобавку подчеркнуто отвергли и, и. Стало ясно, что божество Сына просто отвергается и арианство восстановлено.

Нужен был этот кощунственный хлыст аномейства или евномианства, чтобы ослепшие от борьбы с Маркеллом «восточные» вдруг прозрели и пробудились для борьбы со стратегически обошедшим их со всех сторон арианством. Евдоксий, отрицая божество Сына, явно обрисовался пред ними как «безбожный».

И вот епископ Лаодикии обратился немедленно после Евдоксиева Антиохийского собора 358 г. с окружным посланием к епископам Востока, призывая их спасти православие от «безбожников». Василий, епископ Анкирский (конкурент Маркелла), несмотря на все свои предубеждения против Никеи, ревнуя православии, a не об арианстве, горячо откликнулся на призыв Георгия. Так явилась на сцену группа омиусиан. Их термины - ',. Эта формула встречается и у Александра Александрийского, и y Афанасия Великого, и в «Многострочном Изложении», и y Кирилла Иерусалимского в «Огласительных Поучениях». Русский термин «подобный» стоит на безразличном перепутье большего или меньшего сходства. Греческий термин наоборот - он по природе своего значения говорит об уравнении сравниваемых величин, равенстве, но не тотальном, a только частичном, в каком-т определенном отношении. По определениям Аристотеля, термином «» («то же самое») вещи сравниваются по их сущности. Термином «» («подобное») вещи сравниваются по их качествам. Термином «» («равное») вещи сравниваются по их количеству. Св. Афанасий хорошо сознавал эту недостаточность термина «омиос» и писал, что если Сын омиос Отцу, то значит, что он равен, но не по сущности, a пo каким-то качествам. A если бы был равен с Отцом по сущности, то был бы не омиос, a «», тотже самый, следовательно: единой сущности (омоусиос). Но практически этот термин все-таки был ходким и хранил в себе верную мысль или корнесловную тенденцию к уравнению. Омиусиане ценили этот термин, ибо безразличное употребление и y самого Афанасия «усиа» и «ипостасис» пугало их маркеллианским слиянием Лиц. «Оми» резче отделяло Лица. «Восточные» как бы хотели сказать: «Надежнее выразиться: «не одна и та же сущность, a такая же y всех Трех».

Так, во главе движения встали бывшие активные антиникейцы Георгий Лаодикийский и Василий Анкирский. Афанасий нe без жесткости сердечной долго продолжал еще называть Георгия просто арианином. Но оздоровляющее движение началось. Василий Анкирский, не откладывая в долгий ящик, воспользовавшись ближайшим поводом освящения в Анкире нового храма, перед Пасхой 12 апреля 358 г. созвал собор. Время для съездов было неудобное. Подъехало только 12 епископов. Но все равно он провел через этот собор свое окружное послание к епископам Финикии и других епархий Востока. «После того как наши отцы одержали над еретиками (Маркеллом и Фотином) такие важные победы, казалось, можно было надеяться, что настали времена мира, спокойствия. Но диавол нашел для себя новые сосуды. Опять слышно новшествах, скверных новоглаголаниях против истинного, подлинного () сыновства Единородного». Довольно пространное изложение веры собора заканчивалось восемнадцатью анафематизмами и против Маркелла, и против аномеев. Хотя тут староникейское омоусиос тоже отвергнуто, но анкирские отцы тут утверждали, что Сын подобен Отцу не только по энергии, но и по существу (!) и что Бог родил Сына не только по своему хотению ('), но и пo своей сущности ('!!). Это был конец неопределенности и начало догматического уточнения. Отказ от «иносущия» и утверждение «родства по сущности». Сыновство утверждалось не метафорическое, a подлинное: термины «», «». Лишь от испуга перед савеллианством задерживались на «подобии по сущности»: «имеет сущность свою не в тожестве с Отцом, a только в подобии».