Владислав Романов - Замок с превращениями

- Ловко!.. - она доела мороженое, выбросила бумажку, достала платок. - Значит, это он послал тебя со мной!

Алик кивнул.

- "...У него была гладкая, как бильярдный шар, голова, нос с горбинкой, глаза, горящие, точно уголь, рот сухой, тонкие губы, кожа с темно-коричневым отливом и глубокими морщинами. В первую секунду казалось, что страшнее и выдумать нельзя, но стоило чуть всмотреться в это лицо, как происходило нечто невероятное: оно вдруг становилось привлекательным, манило, притягивало к себе, а через пять минут уже восхищало своей тонкостью и изяществом..."

- Помнишь эти строки? - спросила Маша, сама вдруг вспомнив их целиком, словно заучила когда-то наизусть.

- Откуда это?..

- Из сказки "Замок с превращениями", читал?

- Нет.

- Хочешь почитать?

Алик пожал плечами.

- Пойдем! - решительно сказала Маша.

Глава 18

В которой рассказывается сказка "Замок с превращениями"

Петухов был дома, но на сей раз он действительно трудился в поте лица, переписывая для Сырцова положения из "Вайдурья-Онбо" и предвкушая продление больничного как минимум еще на неделю.

Маша провела Алика в свою комнату, сходила, поставила чайник, достала книгу и стала читать.

"Темной безлунной ночью заскрипели канаты подъемного моста, перекинувшегося через широкий ров, поднялась железная решетка, и одинокий всадник не спеша процокал по нему во двор старинного замка. Мост тотчас поднялся, с грохотом опустилась толстая решетка. Всадник слез с коня, а подоспевший слуга молча увел лошадь в конюшню, все делалось быстро и тихо. Не успел приезжий взойти на крыльцо, как дверь услужливо отворилась и неяркий свет от фонаря со свечой внутри выхватил на мгновение узкое лицо, длинный с горбинкой нос, и правый глаз, полыхнув черным пламенем, заставил слугу замереть и превратиться в соляной столб.

Прибывший в замок был его хозяином, бароном Азриэлем фон Креуксом. Слава о нем шла недобрая. Злые языки болтали, что тот, кто попадал в замок, уже не выходил оттуда никогда. Один из местных баронов - Генрих Оттенгейм, чья средняя дочь Марта неожиданно пропала в теплый сентябрьский день, выйдя из дома побродить по лесу, - даже попробовал штурмом одолеть крепостные стены, но был наголову разбит и сам ранен в этом бою. Приезжал в замок и герцог Грюнвальдский, чтобы самому разобраться в жалобах, и уехал успокоенный, объявив всем, что слухи, распространяемые о бароне Креуксе, ложны и не стоит таить предубеждений против честного и добропорядочного рыцаря.

На некоторое время Генрих Оттенгейм успокоился. Выдав замуж старшую дочь, Гретхен, барон остался с младшей, Эльжбетой, которую любил больше жизни. Слухи, один страшнее другого, о новых похищениях Азриэля фон Креукса продолжали, подобно февральским метелям, носиться по округе. К Генриху Оттенгейму приходили за помощью и утешением его вилланы, жалуясь на разбой слуг барона, которые, не зная жалости, рыскали, как стая цепных псов, выискивая и похищая красивых девушек и юношей. Оттенгейм, давший слово герцогу жить с Креуксом в мире, стиснув зубы, призывал давать отпор разбойникам, смело вступать с ними в схватку, а главное - захватить хоть одного живым. Но разбойники были неуязвимы, и Оттенгейм, взяв несколько вилланов, бывших свидетелями разбоя, сам отправился к барону Креуксу, чтобы решительно переговорить с ним на сей предмет. Уж как отговаривала его Эльжбета, как умоляла не ездить, не послушался ее отец. Надежно приказал он слугам запереть свой замок, зарядить всем ружья и никому, даже герцогу, не открывать ворота до его возвращения.

Уехал старый барон рано утром и к полудню уже стучался в ворота замка барона Креукса. Его впустили, пригласили сразу к столу, но отказался Генрих Оттенгейм от угощения, велел звать барона для переговоров.

Креукс вышел к Оттенгейму. Долго барон Генрих перечислял своему соседу все известные факты разбоя, выставил вилланов свидетелями, которые, присягнув святой деве Марии, клятвенно подтвердили слова барона Генриха Оттенгейма.

- Итак, - выслушав Оттенгейма и вилланов, заговорил Азриэль фон Креукс, обращаясь к свидетелям, - вы утверждаете, что сами видели слуг моих, занимавшихся таким разбоем?! - нахмурясь, спросил Азриэль.

- Сами видели, уважаемый барон Азриэль фон Креукс! Слуги ваши еще и похвалялись этим: мол, сколько не жалуйтесь своему дряхлому Оттенгейму, а лучше повинуйтесь Азриэлю фон Креуксу и досыта жить будете!.. - в один голос заявили вилланы.

- Так-так!.. - грозно проговорил Азриэль. - Всех слуг сюда! приказал он своему старому сенешалю Маркусу. - Всех до единого! А вы, господа, если кого увидите и опознаете, то укажите, я вмиг того мерзавца на сук вздерну!

Всех слуг собрали в большом зале дворца. Всех провели мимо вилланов и барона Генриха Оттенгейма, но никого не опознали вилланы.

- Все ли слуги здесь?! - грозно спросил барон Азриэль фон Креукс.

- Все до единого! - ответил Маркус.

Креукс выдержал паузу, взглянул на вилланов и Генриха Оттенгейма. Недоверчивыми были их лица и взгляды, не верили они барону, и Азриэль, помрачнев, проговорил:

- Я разрешаю вам обыскать каждый сантиметр моего дворца, и если вы убедитесь, что я обманул вас, - докажите мне это! - сурово воскликнул хозяин замка.

Согласился Генрих Оттенгейм на такое решение Креукса, приказал обыскать замок, хоть и знал, что не подобает так вести себя с бароном, но уж слишком зол и гневен он был. Почти три часа метр за метром обыскивали Оттенгейм и его вилланы замок Азриэля фон Креукса, но так ничего и не нашли. Обескураженный, пришел барон Генрих к Азриэлю фон Креуксу.

- Я не знаю, ч т о  со мной происходит, уважаемый мой сосед, барон Азризль фон Креукс, но я должен просить у вас прощение за такую настойчивость мою!.. Ввели меня в заблуждение вилланы мои и слухи, которых во множестве имеется в округе!.. - поклонясь, проговорил Генрих Оттенгейм. - Видимо, затмение на мой ум нашло!..

- Я не в обиде на вас, барон Генрих, - помолчав, ответил Креукс. Вижу я, что недруги мои именем моим столь великое зло творят, что отныне и сам все силы применю, чтобы злодеев этих сыскать и лично их пред ваши очи привести, барон Генрих!..

Оба барона обменялись клятвами в сем великом деле, Креукс пригласил Генриха и вилланов его отобедать в знак дружбы, на что Оттенгейм с благодарностью согласился.

Обед в честь барона Генриха Оттенгейма отличался таким великолепием, что, пожалуй, и сам герцог бы этому позавидовал. Жареные олень и кабан, приправленные горячим перцовым соусом, жареные павлины и лебеди, пироги с мясом и рыбой, зайцы и кролики, обжаренные на вертеле, приправленные перцем, мускатным орехом, гвоздикой и имбирем. Приправы и пряности возбуждали жажду, и слуги не успевали наполнять кувшины вином. А в конце обеда внесли огромный поднос с фруктами - гранатами, яблоками, финиками. Вошли музыканты и певцы, появились жонглеры, заиграла музыка, ворвались акробаты, один заходил на шаре, другой на руках. Двое подняли обруч, а третий впрыгивал в него, нашлись искусники подражать пению птиц и рычанию зверей.