Святослав Логинов - Мёд жизни (Сборник)

– Ты очнулся? – спросил Гоэн, повернувшись на свет.

– Да, – ответил Виктан.

Он подошёл, склонился над лежащим Зентаром. Юноша не пошевелился.

– Он умирает, – прошептал Гоэн. – Его не ранили, он умирает от несвободы. Видишь, – произнёс он громко, – у нас уже есть свет. Фартор прогадал, когда бросил нас в общую яму. Хотя, признаюсь, Виктан был не лучшим соседом, пока сидел, застыв как истукан.

– Это не единственная его ошибка, – сказал Виктан. – Прежде чем бросить меня сюда, он говорил со мной, и теперь я знаю, куда меня уносит время от времени. Оказывается, я живу тогда в другой стране – глупой и ничтожной, причём пользуюсь там самым презренным положением. Мне было обидно узнать такое. Но Фартор просчитался в главном – ему не удалось меня раздавить, ничтожество той жизни не сказалось на мне. Зато теперь я, кажется, могу предсказывать свои метаморфозы, и, если интуиция не подводит меня, в следующий раз я исчезну отсюда, а вернуться постараюсь где-нибудь неподалёку и тогда сделаю всё, что сумею сделать голыми руками…

– Виктан, – сдавленно перебил рыцарь Опавшего Листа, – может ли твой камень светить ярче?

– Это гелиофор – камень солнца, а наверху сейчас день, – ответил Виктан.

– В таком случае, ты выйдешь отсюда с оружием в руках! – воскликнул Гоэн. – Зентар! – повернулся он к товарищу. – Я знаю, ты носишь на груди мешочек с плодородной землёй твоего родного Резума. Дай её, нам надо вооружить рыцаря Солнечного Луча.

Зентар молча поднялся, достал из-под рубахи кожаный мешочек, протянул его старику. Гоэн высыпал горсть земли на пол, сделал пальцем лунку и опустил в неё крошечное зерно, неведомо откуда появившееся в его руках. Разровнял землю, полил из кувшина, стоящего в углу. Кивнул Виктану. Тот поднял руку с кольцом. Камеру залил солнечный свет.

– В недоступных буреломьях лесного Думора созрело это семя, – пропел Гоэн. – Дикие харраки вырастили его на погибель всякому, кто вздумает посягнуть на их необузданную волю, суровые нравы и непостижимые для чужаков обычаи. Фартор полагал, что лишил меня оружия, но отнял лишь сухой лист, стоящий не больше любого опавшего листа. Живой меч невозможно купить или отнять, его можно лишь получить в подарок.

Горсть земли на полу, рассыпаясь, зашевелилась, из центра её показался острый росток, он поднимался, удлиняясь на глазах, прямой и блестящий.

– Вот меч рыцаря Опавшего Листа, – произнёс Гоэн. – Бери, я отдаю его тебе.

Виктан протянул руку и сорвал меч с клинком, похожим на побег осоки.

– Пора, – сказал он, выпрямляясь.

Стена перед ним изменилась, вместо грубого камня некрасиво бугрилась испорченная давней протечкой штукатурка и висел наклеенный на фанеру график роста выпуска продукции за позапрошлую пятилетку с цифрами, перемалёванными на пятилетку прошлую.

– Давно пора, Виктор Андреевич, – услышал он чей-то голос.

Перед Виктором Андреевичем стоял Зозулевич – инженер из вент-группы. С Зозулевичем Виктор Андреевич частенько болтал на лестнице, где была оборудована курилка, в столовую они тоже обычно ходили вместе. Подчиняясь неписаным законам заводоуправления, Малявин с Зозулевичем звали друг друга по имени-отчеству, хотя и были на «ты».

– Иди один, – сказал Виктор Андреевич. – Я сегодня обедать не пойду – работы много, да и чувствую себя неважно.

– Какой обед? – изумился Зозулевич. – Обед кончился давно, а сейчас собрание начинается, собираются у конструкторов, тебя ждут.

– Спасибо, – сказал Виктор Андреевич, – а то я заработался и не слышал.

Виктор Андреевич и впрямь чувствовал себя не блестяще. В те дни, когда Тургор не отпускал его, Малявин бродил сонный, отвечал невпопад, часто вообще не слышал обращённых к нему слов. Чтобы скрыть это, Виктор Андреевич начинал жаловаться на головную боль и иные недомогания, просил у сослуживцев таблетки и очень быстро внушал самому себе, что заболел на самом деле. Порой даже получал в санчасти больничный лист. Но теперь вольготной жизни приходил конец: приближался переход на аренду, сокращение штатов и прочие связанные с этим неприятности. Сегодняшнее собрание было в их числе.

Обычно во время собраний Виктор Андреевич старался примоститься в уголке за кульманом, так, чтобы его не было видно. Но сегодня он умудрился опоздать на собрание, так что пришлось сесть на всеобщее обозрение, у дверей. И соседство оказалось неподходящим: рядом вертелся на стуле молоденький теплотехник Володя, направленный на завод по распределению и успевший восстановить против себя весь отдел откровенным бездельем и рассказами о том, как он будет жить, когда заведёт собственное дело. Фамилия у Володи была не по годам звучная: Рак-Миропольский – и это тоже не прибавляло к нему любви.

Собрание вёл Цветков – зам главного энергетика. В другое время это немедленно насторожило бы Виктора Андреевича. Главный энергетик – товарищ Паскалов – любил изображать из себя душку-начальника и потому все мероприятия, где принимались жёсткие решения, перепоручал заместителю. Но сегодня Виктор Андреевич был озабочен трудными делами Тургора и думать о двух опасностях разом не мог. Он сидел, привалившись к стене, напустив из чувства самосохранения страдальческое выражение на лицо, и не слушал выступлений. Встревожился, лишь когда в его сознание протиснулись слова:

– В течение этой недели мы должны решить, без кого отдел сможет нормально работать. С этими товарищами нам придётся расстаться. Остальные получат компенсацию в размере сорока процентов от оклада уволенных.

«Неужто действительно сокращение? – всполошился Виктор Андреевич и тут же привычно начал успокаивать себя: – Да не может быть, треть отдела уволить… отобьёмся… в крайнем случае, сократят Кузьминову – она бездетная».

И в самом деле, поднялся Зозулевич и напористо пошёл в атаку:

– Господа, что-то я не понимаю, как это – треть отдела сократить, у нас работы труба нетолчёная. Мы же не НОТ какой-нибудь и не техника безопасности, без наших служб завод станет…

– Это не тема для дискуссии, а приказ, – перебил оратора Цветков, – уволить десять человек. Мы должны решить, без кого сможем обойтись.

«Сейчас Мадарась вмешается», – тоскливо подумал Виктор Андреевич.

Но вместо известной склочницы неожиданно поднялась Светочка Соловкова.

– Правильно Сергей Семёнович говорит. У нас не треть, а половину отдела гнать надо. А зарплату их – тем, кто работает. Вот вам первая кандидатура, – Светочка обвела взглядом собравшихся, – Малявин!

– У меня дел невпроворот, на мне все цеха висят! – закричал Виктор Андреевич фразу, приготовленную для мерзавки Антонины. Потом до него дошло, кто выступает против него, он смутился, задохнулся от обиды и фразу закончил лишь по инерции: – Я и обедать сегодня не ходил…