Герберт Франке - Игрек минус

Возможно, выражение лица его выдало, потому что Гунда встала и подошла к нему почти вплотную.

Бен положил руку ей на бедро и притянул ее к себе.

-- Осваиваю новую машину, -- объяснил он.

-- Довольно играть в прятки! -- неожиданно сказала Гунда совсем другим тоном.

Она подтащила вторую табуретку и села рядом. Потом, оглядевшись вокруг, прошептала:

-- Ты в опасности. Ты, верно, сам уже это давно понял. Но, может быть, ты не понимаешь... Я тебя хочу спасти!

-- Что ты имеешь в виду? -- У него не было никакого желания делиться с Гундой своими секретами. Внезапно он снова насторожился. -- Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что мне помелеешь?

-- Ну и вопрос! Не нужно меня бояться: я за тебя. И могу это доказать. Я скажу тебе нечто, известное лишь немногим. Задумывался ли ты когда-нибудь о том, нет ли у нас в государстве недовольных системой? Подпольных групп, тайных организаций? Короче: к одной такой организации принадлежу я.

-- А зачем ты мне это говоришь?

-- Разве не понятно? Потому что ты один из нас.

-- Вздор! Ни о какой тайной организации я не знаю.

-- Не знаешь, потому что ты под психоблоком. Однако в последние дни ты, быть может, все же обратил внимание на то, что ты вовсе не безвредный, малообеспеченный, среднестатистический член Свободного Общества! Думаешь, я не знаю, что ты встречался с Харди, Джонатаном и Барбарой? Так вот: они тоже в моей группе.

-- Ни с одним из них я не обменялся и словом о какой-либо тайной организации или о чем-либо подобном.

-- Разумеется, нет! У всех у них точные правила поведения на случай вынужденного контакта с расследователем. Они не знают, что ты тоже член группы, ведь в последние годы (то есть когда в нее вступила я) ты ни в чем не участвовал. Но раньше ты состоял в ней, причем играл ведущую роль. Многие знают твое имя и слышали о том, что ты совершил. Уже не один год они надеются, что в один прекрасный день ты всплывешь снова -- все вспомнишь. Вот почему я наблюдала за тобой последнее время и помогала обрести самого себя.

Бен попытался совместить то, что сказала Гунда, со своими полными пробелов представлениями. Кое-что выглядит вполне правдоподобно. Его по-прежнему переполняло недоверие, но все-таки в нем шевельнулась надежда узнать наконец не дающую покоя тайну.

-- Возможно, следует тебе объяснить, что в последние дни случилось и что за всем этим кроется. -- Гунда достала коробочку с таблетками, протянула одно Тонизирующее драже Бену, а другое приняла сама. Шепот ее стал еще тише. -- Несколько лет назад один из членов нашей группы тебя нашел. Ты уже стал расследователем, послушным слугой своего господина Бенедиктом Эрманом -- мы с трудом сдерживали смех. Но это, естественно, означало, что "обращение" в твоем случае им удалось идеально. С некоторыми другими, кто, как и ты, попадался им в руки, было совсем не так. Мне поручили за тобой наблюдать. Да, ты, быть может, не поверишь, но среди членов нашей группы есть также граждане высших категорий. Благодаря этому возможно многое, что человеку твоего положения покажется чудом. Короче, по некоторым признакам я поняла, что твои внутренние барьеры начинают слабеть.

-- А почему ты говоришь мне это только теперь?

-- Неизвестно, поверил бы ты мне раньше или нет. Нет, инициатива должна была принадлежать тебе, исходить от тебя. Но толчок к этому мы дать могли и сделали это. Да, теперь, по-моему, память возвращается и к тебе... -- Она уже заметила, что Бен задумчиво сомкнул веки. -- Мы поставили тебя лицом к лицу с самим собой. Ты наверняка отдаешь себе отчет в том, что сама система такого промаха никогда бы не совершила. Нет, чтобы это произошло, понадобились некоторые усилия. Но самое важное, что усилия наши были не напрасны. Ты понимаешь сам, что после этого мы уже не выпускали тебя из поля зрения; около тебя все время был кто-нибудь из нас. И это благодаря нам ты смог осуществить реактивацию содержимого памяти. Только подумай: неужели можно поверить, что в распоряжении подпольного биохимика, работающего в задней комнате мужского туалета, окажется средство для реактивации?

-- Но полной реактивации не получилось, -- возразил Бен. -- Да, в сознании у меня всплыло немало всякой всячины, но многое противоречиво, неясно, неправдоподобно...

-- А иначе и не могло быть, -- отозвалась Гунда. -- Двумя-тремя препаратами настоящей реактивации не добьешься. Ты никогда не видел, как производится настоящая? Нейронным зондом вскрывают один уровень за другим. На каждый из них воздействуют строго дозированными ударами электрического тока. Лекарственные препараты служат только поддержкой. Все это было невозможно в твоем случае. Мы дали тебе лучшее средство, каким располагали, но в сознание оно выводит, естественно, не только то, что ты хочешь вспомнить, но и многое другое. Средство это действует не только на заблокированные отделы мозга, на глубоко спрятанную информацию, но и на всю ассоциативную память, отчего в сознании, кроме нужных воспоминаний, всплывают также всякие образы, не имеющие никакого отношения к делу. Это могут быть и сновидения, сопровождающие реактивацию в собственном смысле этого слова.

-- И что же в этих сновидениях правда?

-- Я не знаю, как средство подействовало на тебя и что именно ты видел во сне. Но я, конечно, могу сказать тебе, что там правда: ведь почти само собой разумеется, что в такой системе, как эта, снова и снова находят друг друга люди, которые не хотят примириться с диктатурой компьютера. К таким людям принадлежал и ты -- так же, как Харди, Джонатан и Барбара...

-- Я видел это во сне... -- прошептал Бен.

-- Что ты имеешь в виду? -- и Гунда умолкла на мгновение. -- Ты вспомнил все, что с тобой было? Это и видел ты в своих снах?

-- Да, возможно. -- Словно желая избавиться от тревожащих его мыслей, Бен провел рукой по лбу. -- Ну, хорошо. Может быть, все так и есть, как ты говоришь. Может быть, все это где-то во мне еще живет... кое-что я увидел, пережил заново. Что ж, если все это правда, тут уже все равно ничего не изменишь. Но что будет теперь?

-- Ты еще спрашиваешь? Ты снова присоединишься к нам. Сможешь занять ведущее положение. Мы с тобой будем работать вместе -- ты бы этого хотел?

Гунда снова к нему придвинулась. Но он сейчас думал о другом.

-- Все это звучит очень логично. Но не кажется ли тебе, что другие могут посмотреть на это по-иному? Для меня все те события остались далеко позади. И даже если все они произошли на самом деле, что они значат для меня теперь? С какой стати должен я к вам присоединяться? Почему ты вообще мне обо всем этом говоришь?

-- Но послушай же, Бен! -- Она схватила его за локоть. -- Тебе только и остается, что работать вместе с нами. Ты ведь знаешь, людей в нашем государстве сковывают не только физические, но и духовные ограничения. Поле зрения у них искусственно сужено. Подавлена целая гамма естественных побуждений, некоторые ликвидированы вообще. Ты думаешь, это в природе вещей, чтобы люди беспрекословно подчинялись всем приказам? Нормально, по-твоему, когда мужчин отделяют от женщин только потому, что хотят держать под контролем какие-то там абстрактные генетические данные? Самое естественное, что есть в мире, объявлено извращением! Не вернее ли другое: извращено общество, в котором мы живем? -- В голосе Гунды звучала ненависть. Он становился все громче, и, заметив это, она опять перешла на полушепот. -Нам говорят, что у всех у нас равные права, что исчезло различие между богатыми и бедными. А ведь ты сам убедился, что это вовсе не так. Ты видел, как живут граждане высших категорий. Все, о чем нам твердят, ложь. По сути, правда заключается в том, что очень немногие живут в роскоши и изобилии за счет многих. И ты еще спрашиваешь, почему ты должен к нам присоединиться! Есть люди -- их немного, -- чей психологический горизонт сузить не удается. Мы с тобой принадлежим к их числу. А кто хоть раз посмотрел открытыми глазами вокруг, тот уже не сможет жить, как все остальные. И тот, у кого сохранилась хоть искорка инициативы, готов отдать борьбе против этой системы все свои силы.