Гавриил Бирюлин - Море и звезды (с иллюстрациями)

С заходом солнца Эрнест повел турболет на большой скорости внутрь континента и спустя часа два посадил его где-то в центре Африки, на берегу черного, заросшего папирусом озера. Посадку пришлось делать при свете фар турболета; наступила ночь.

После посадки Хоросайн освободил Таню от наручников, вывел ее из машины.

— Таня, нам нужно серьезно поговорить. Сегодня мы должны быть откровенны.

— Нам не о чем говорить, — устало ответила Таня. — Если я попаду к людям, в чем я сомневаюсь, я расскажу им всю правду о вас.

Хоросайн вспыхнул.

— Черт бы вас побрал, я заставлю вас утихомириться! — Он шагнул к Тане, но остановился и сказал совсем другим тоном:

— Не будем спорить; вам надо отдохнуть, успокоиться.

Хоросайн усадил Таню, принес ей напиться. Бокал, из которого Таня пила воду, он швырнул в озеро и тут почувствовал, что они здесь не одни, что на него кто-то смотрит. Он оглянулся. Вокруг него, Тани и турболета стояли красные карлики с черными лицами.

Все они были вооружены небольшими автоматами.

Эти странные люди стояли совсем неподвижно, ни одного звука не долетало от них, и потому Хоросайну казалось, что все это порождение его усталого мозга.

Но вот один из них бесшумно подошел к Хоросайну.

Он оказался одетым в какой-то красный комбинезон.

Остановившись перед Эрнестом Хоросайном, карлик сказал, мешая русские и английские слава:

— Мы — охрана заповедника для слонов. А кто вы и зачем вы это сделали? — он показал рукой на Таню. Таня спала глубоким сном.

— Что сделал? — холодея, спросил Хоросайн.

Карлик поднял над головой бокал, брошенный Эрнестом в озеро.

— Мы все видели, — спокойно оказал он, — поэтому вы пойдете вместе с нами. Нам должно быть ясно, что делается в нашем заповеднике. Здесь нельзя пугать зверей машинами и нельзя никого убивать. А это похоже на убийство, — он кивнул на Таню.

С быстротой молнии Хоросайн охватил карлика за пояс и бросил его так, что тот покатился, затем он подхватил Таню и кинулся с ней к турболету, стоявшему совсем близко. Подбежав к аппарату, он споткнулся и упал почти у самой двери. В тот же момент его схватили десятки рук, и Хоросайн, выпустив Таню, в бешенстве вскочил на ноги и вступил в отчаянную борьбу с облепившими его карликами.

На какой-то момент он освободился от них. Этого оказалось достаточно, чтобы вскочить а машину, захлопнуть за собой дверь. Действуя автоматически, Хоросайн запустил двигатель, и через минуту его аппарат был в воздухе. Вокруг машины заплясали яркие иголочки. Его обстреливали. Тогда он запустил машину на полную мощность и вскоре на высоте двух тысяч метров на максимальной скорости мчался на восток.

Глава десятая

Точка над «и»

Совет старейшин на этот раз собрался в торжественной обстановке. В этот день отмечалось пятидесятилетие существования Советов старейшин.

В каждом экономическом районе был свой Совет старейшин, а у последнего в подчинении, имелось несколько таких оперативных органов, как инженерный комитет, статистическое бюро, комитет планирования, архитектурная мастерская. Кроме районных, существовал и Высший совет старейшин, координировавший работу местных Советов.

Юбилей свелся к тому, что были сделаны короткие доклады о наиболее крупных достижениях последних 50 лет и в связи с этим освещена биография наиболее выдающихся организаторов и ученых. После перерыва началась деловая часть заседания. Председатель Совета — невысокий, очень корректный человек лет шестидесяти, с большим лбом и умными глазами, всемирно известный архитектор академик Щукин оказал:

— За последние два года наш экономический район при помощи дальневосточников осуществил значительный эксперимент; в субтропической части Тихого океана построен и функционирует зеленый искусственный остров; цель — проверка возможности производства сельскохозяйственных продуктов в океане. Результаты нам кажутся обнадеживающими. Сейчас нам об этом сделает доклад руководитель работ товарищ Светлов.

Павел знал, что на Совете старейшин докладываются и обсуждаются только важнейшие открытия или выполненные работы. И это является признанием и честью.

Он испытывал гордость и удовлетворение. Жизнь не проходила даром.

Поднявшись на трибуну, Павел увидел впереди себя спокойные, серьезные лица. В первом ряду заметил Ивана Юрьевича Ржеплинского. Тот полузакрыл глаза и, видимо, о чем-то думал. Павел во время доклада смотрел только на него. От этого к нему почему-то приходило хладнокровие. Он сказал, что, собственно, дело только начато, но уже сейчас видно, что расчеты оправдываются, искусственные почвы работают лучше настоящих, а удобрения удается приготовлять полностью за счет океана и атмосферы.

— Если же мы организуем в Тихом океане два великих кольца дрейфа искусственных островов (северное и южное), в каждом из которых будет по нескольку тысяч штук, то мы сможем поставлять приморским странам каждый год миллионы тонн свежего мяса.

Практически при этой системе воспроизводство животных и растительных продуктов почти не ограничено.

Все дело в количестве искусственных островов. В океане имеется все для создания любого белка, и человек должен добрую треть его перевести в нужную для себя форму, то есть сделать то, что он сделал на земле.

В самом деле, разве могла бы земля во время Римской империи прокормить современное население? Конечно, нет. Хотя общее количество органических соединений, считая леса, степи и их фауну, было не меньше, чем теперь. Но вместе с ростом численности людей умножались стада домашних животных, расширялись поля культурных растений, а вот теперь земля способна хорошо накормить 4–5 миллиардов человек. Так пусть же соли океана и та громадная солнечная энергия, которая падает на его поверхность, создадут изобилие для любого количества людей на земле.

Члены Совета поинтересовались результатами действия тайфуна.

Не вставая с места, внес предложение академик Ржеплинский.

— Я считаю, все это дело очень перспективное, поэтому необходимо разработать более производительные машины по изготовлению плотов. Давайте создадим архипелаг островов, поставленных на якоря, и в виде опыта создадим один дрейфующий остров.

Это предложение приняли.

Затем председатель от лица собравшихся поблагодарил Павла.

В Сибири царствовала зима, и, как когда-то, Павел шел пешком в тот же отель, откуда они с Гердой разъехались — она в Москву, он — на океан. Снова ночной мороз взял его в свои объятия и снова перед ним блистал огнями дворец Совета молодых. И вечные звезды виднелись в туманной высоте.