Юрий Никитин - Человек, изменивший мир (сборник 1973)

— Продолжай, — сказал председатель.

— Борьба мнений, борьба вкусов всегда останется в развивающемся обществе. Но только в виде соревнования и уважения чужих точек зрения. Никакой гений не волен навязывать свои вкусы другим. Он волен их только пропагандировать. Вот пример: Шведов, что вы сказали двенадцатого декабря прошлого года Артемьеву?

Шведов пожал плечами. Только электронная машина могла запомнить, что он делал в тот или иной день год назад.

— Вы, — продолжал греметь робот, — сказали ему: «Или сбрей свою дурацкую бороду, или я не допущу тебя до экзаменов».

Шведов вскочил. По его лицу пошли красные пятна.

— Но у него в самом деле была дурацкая бороденка! — крикнул он яростно. — Артемьев это понял и через месяц сам ее сбрил!

— Верно, — подтвердил робот. — Это так и произошло. Но в тот самый день он предпочел уйти от вас. А разве не вы считали его самым талантливым из молодых экзотермистов?

— Я и сейчас так считаю, — сказал Шведов.

— Так почему же вы судили о нем не по таланту, а по декоративной бородке?

И Шведов впервые промолчал.

— Неосознанная уверенность, — продолжал робот, — что только его взгляды правильные, — основа первобытного хамства. В истории человечества уже бывало, что индивидуальные заблуждения превращались в коллективные. Вы знаете, что я напоминаю о шовинизме, расизме, фашизме. «Мы лучше всех, и все обязаны подчиняться нам и поступать так, как мы желаем». Все помнят, какие ужасы принесли человечеству эти явления, поэтому мы не должны проходить мимо даже самых микроскопических проявлений нетолерантности.

В зале стояла мертвая тишина. А звук, размеренный и мощный, падал в зал.

— Поэтому, исходя из человеческих законов, я отклоняю кандидатуру Шведова. В Галактическом Совете нам придется иметь дело с самыми различными мыслящими расами. Их облик, способы мышления, цели бытия могут показаться, да и наверняка покажутся странными и чуждыми. Но мы обязаны уважать чужие мнения и не навязывать свои. И подчиняться решениям Совета, даже если во главе будет стоять, например, мыслящий паук…

— Чепуха, — сказал Геннадий громко, — разумные существа могут быть только человекоподобными.

— Пусть так. Но что, если у председателя Совета будет, например, рыжая бороденка? Как у Артемьева?

— Это же совсем другое дело! — крикнул Геннадий.

— Пусть так. Я не утверждаю, что Шведов начнет пропагандировать нехорошие взгляды. К счастью, эти тяжелые болезни роста человечества навсегда канули в прошлое. Но Шведов предрасположен к нетолерантности! И мы не имеем права рисковать. К звездам полетит другой человек!

Теперь я спокойно читаю прогнозы о возможном засилье роботов. А что? Вполне возможно. Прецедент уже был!

ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ

С работы шел не спеша. Только свернул с магистрали, сразу наткнулся на знакомых хлопцев. По всему переулку тянулись эти наспех сколоченные из бракованных досок, покрашенные ядовитой зеленой краской пивные ларьки. Возле каждого своя группа, только космополиты бродили от одного к другому.

Жорка увидел меня издали, взял еще два пива. Кружки были щербатые, поцарапанные. Полрыбца взяли у Заммеля, ему сунули пиво. Побрел дальше.

День был теплый, весна взяла разгон, народец бегал в плащах и без шапок. От земли поднимался пар, последняя сырость рассасывалась тут же в теплом воздухе.

По тротуару бродили разомлевшие девочки с нашей улицы. Повыползали на солнышко пенсионеры, в скверике под надзором мамаш копошилась малышня.

Левую сторону моей окраинной улицы снесли и уже кое-где успели понастроить многоэтажки. Появилась уйма незнакомого народу, неприятное все-таки чувство. Раньше знал каждого, и меня знал тоже каждый на улице.

По дороге встретил еще буфет, где возле окошка дремал Роман Гнатышин, бывший студент какого-то вуза, а теперь «ШП», «швой парень».

— Будешь? — спросил он печально.

— Конечно, — ответил я.

Он пододвинул кружку. Его рыжие усы уже подмокли в пене, на губах блестела рыбья чешуя, несколько жирных блесток запуталось в усах.

— Ты бы сбрил их, — посоветовал я, — и постригся бы заодно.

— Зачем? — спросил он уныло. Скривился, сделал глоток, потом посмотрел на жирные от селедки руки и вытер о длинные патлы.

— Ну-ну, — сказал я, — тогда конечно.

Допил пиво и побрел дальше. На трамвайной остановке обратил внимание на двух «королевских» девчонок. Одеты шикарно, спины прямые, а уж смотрят… Я таким только свистел вслед или подбрасывал пару горячих слов.

Возле скверика встретил Машку. Ладная из себя подруга и одета в самое дорогое, клад для женихов с нашего завода. И не гордая. Еще издали заулыбалась и стала смотреть добрыми коровьими глазами. Наверное, прикидывала, как отучит пить и заставит по воскресеньям ходить на базар с хозяйственной сумкой.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — ответила Машка. — Может, сходим в кино? Итальянская комедия идет, вся про любовь!

— Не тянет, — сказал я. — Есть вещи и поинтереснее.

— Ну-у-у… Тогда пей свое гадкое пиво и проводи меня.

Вот так. А та, с коричневыми глазами, к буфету и не подпустила бы. И послушался бы. И сумочку бы носил. В зубах бы носил!

— Нет, — сказал тоскливо, — не хочу ни кино, ни пива. Сам не знаю, чего хочу.

Она вскинула ресницы, решила, что поняла.

— Тогда пойдем к нам, — сказала и сразу покраснела, — мама ушла к соседке на телевизор. Просидит весь вечер. Будет весело и не придется ни о чем думать.

Не придется ни о чем думать! Я сам не люблю, когда нужно о чем-то думать. У меня от умных вещей голова болит, а от книг в сон клонит. Но вот сейчас вдруг захотелось шевелить во всю силу мозгами.

— Нет, — сказал я почти виновато. — Извини… я пошел.

Ее глаза из умоляющих стали круглыми от удивления. Никогда ни перед кем я не извинялся.

Уже недалеко от дома меня обогнала странная пара. Мужчина и женщина. Странными мне показались глаза у женщины: хоть сейчас пиши икону.

— Ты не должен, — говорила она срывающимся голосом, — ты не смеешь! Это очень опасно при твоем здоровье…

Ее спутник бубнил упрямо:

— Врачи всегда испытывали на себе… Я обязан…

Они быстро удалялись. У нее была классная фигура и длинные ноги.

И вдруг снова захотелось напиться. Яростно. Хотя бы пива! И почему это забегаловки закрываются так рано? Читал в одном заграничном романе, что у Джона всегда стоял под кроватью ящик виски. Этого я не понимаю. У меня бы долго не простоял.

Впереди послышался шум. Подошел ближе и узрел веселую сценку. Возле входа в недавно построенный институт два красномордых типа теснили к стенке щуплого интеллигентика. Того самого, что недавно обогнал меня. Парни уже прижали его, а женщина вцепилась в рукав одного петуха и пыталась оттащить.