Михаил Немченко - Только человек

— Или, вернее, все окажутся ошибочными, — иронически хмыкнул Горн. — А по-моему, эльфы — просто что-то вроде наших пчел или муравьев. Невероятно сложный инстинкт, смысл которого нам пока не ясен. А в общем — типичные насекомые.

— Что ж, для контрабандистов это, конечно, самая удобная версия, смиренно согласился штурман. — Испокон веков все сволочи выискивали себе оправдания. Так легче…

Горн повернул голову и внимательно посмотрел на узкую щель. Он давно уже подметил за Лефро непонятную и всегда раздражавшую склонность к самообличению. Но такое он слышал впервые.

— Слушай ты, умник, — Горн чувствовал, что возразить в общем-то нечего, и оттого злился еще больше. — Если ты такой хороший, то какого черта тогда с нами увязался? А?

Ответа не последовало.

— Молчишь? То-то, брат. Уж если на то пошло, все мы одного поля ягоды… А оправдываться нам перед собой не в чем. — Горн говорил громко и напористо, изо всех сил стараясь загнать подальше беспокойный клубок давно затаившихся в мозгу сомнений, заново разворошенных невидимым собеседником. — От того, что мы наловили на Марсе полторы сотни светлячков, никому не станет хуже. В том числе и им самим. Ты же знаешь, что они прекрасно чувствуют себя на Земле в этих аэрариях.

— Почему же тогда сам чувствуешь себя перед ними виноватым?

— Ну, это так, глупые сантименты…

— Нет, старик, как ни старайся, от правды не спрячешься, — резюмировал голос за стенкой. — Есть у наших пленников разум или нет — дело в конце концов даже не в этом. Ведь нам с тобой отлично известно, что чем больше эльфов вывозится с Марса и разбазаривается по частным коллекциям, тем труднее будет науке раскрыть их тайну. И, зная это, мы ради монет плюем на все…

«Хотел бы я знать, чего ты добиваешься своими тирадами, — подумал Горн. — Помалкивал бы уж…» Но вслух ничего не сказал. Бессмысленно спорить, если сам в глубине души сознаешь, с каким грязным делом связался. Но все равно назад возврата уже нет. Контрабандист… А ведь было время, когда ловля эльфов вовсе не считалась противозаконным деянием!

Глядя на голубую занавеску, из-за которой по-прежнему доносилась тихая музыка, Горн перенесся мыслью в те не столь далекие годы, когда сам он еще никуда не отлучался с родной планеты. Экспедиция, доставившая в его страну первую партию эльфов… Первый аукцион в столичном «Сатурн-отеле», состоявшийся несмотря на энергичные протесты ученых… Но настоящая «эльфовая лихорадка» началась позже, после того, как было налажено регулярное сообщение с Марсом.

В короткий срок на Землю было доставлено несколько тысяч крылатых танцоров, которых всемогущая реклама объявила «самой экзотической забавой века». Аэрарии с эльфами стали неотъемлемой принадлежностью модных гостиных, вытеснив банальные аквариумы и клетки с попугаями. Иметь в доме хотя бы одного эльфа стало для состоятельных людей своего рода вопросом престижа. Правда, оказываясь в одиночестве, маленькие марсиане почти переставали танцевать и вообще выглядели потерянными, но это не останавливало богатых покупателей. Тем более что очень скоро эльфы как бы приобрели новое качество, став выгодной сферой вложения капитала.

Цены на «космических светлячков» непрерывно росли, и спекулянты начали оптом скупать их на аукционах, чтобы потом перепродавать втридорога. И хотя через несколько лет Международный комитет по освоению космоса большинством голосов принял наконец решение, запрещающее вывоз эльфов с Марса, чего с самого начала добивались представители социалистических стран, — это не остановило торговцев. Началась контрабанда.

В общем-то механика этого противозаконного бизнеса была хорошо известна правительству, и при желании оно могло бы давно прикрыть лавочку. Но для этого надо было посягнуть на принцип частной собственности, который в сей стране еще продолжал оставаться священным. Именно право частной собственности на космические корабли и сделало возможным появление «Компании межпланетного туризма».

Формально все выглядело вполне законно. И Горн, и Курт Зигерт, и Лефро, и Ликсон, как и все их предшественники по эльфовому промыслу, были по документам богатыми туристами, арендовавшими у «Компании» корабль для путешествия на Марс и обратно. При всей абсурдности этой документации, юридически тут не к чему было придраться. Во всяком случае, так неизменно заявляли чиновники, в обязанности которых входил контроль за деятельностью почтенной фирмы. А деятельность эта была в финансовом отношении столь успешной, что «Компания» не жалела средств на завоевание благорасположения нужных людей. И результаты говорили сами за себя.

Главной заботой «туристов» было не попасться на Марсе. Наловить эльфов не представляло большого труда: они сами летели на человека, как бабочки на огонь. Надо было только знать места. Но эти места хорошо знали и патрули Международной охраны, выслеживавшие контрабандистов. На один из таких патрулей чуть не наткнулась группа Горна. Пришлось прервать охоту и срочно улепетывать с Марса.

Поспешный неподготовленный взлет едва не обернулся аварией. Двигатели кое-как удалось потом привести в норму, но связь полностью вышла из строя. За восемь месяцев обратного полета они не смогли поймать ни одной земной радиопередачи. Полная оторванность… Но сейчас все это, слава богу, уже позади. Еще сутки — и их космическое заключение кончится. Только бы точно посадить корабль в условленном месте, подальше от глаз таможенников…

Горн бросил взгляд на часы. До вахты оставалось еще двадцать пять минут. Музыка, доносившаяся из-за занавески, смолкла. Это значило, что эльфы, закончив свой последний танец, заснули, зарывшись в оранжевый марсианский песок.

«Спите себе и не знаете, что недолго вам осталось быть вместе, — подумал Горн. — Потащат через неделю на торги, а там, глядишь, горячо любимая фирма ни за что ни про что положит себе в карман этак миллионов сто. Цены-то, наверно, опять подскочили…»

Он поймал себя на том, что думает о компании почти с ненавистью. И тут же постарался себя урезонить. «Ладно, помалкивай, раз уж сам… Ведь и твои три миллиона будут взяты из аукционной выручки. Впрочем, нет, теперь уже не три, а четыре…»

Снова в который раз Горну отчетливо вспомнился тот страшный день. Тело Ликсона, неподвижно распластанное на полу рубки. Струйка темной крови, текущей из рассеченного виска. И Курт, стоящий рядом. Он заявил, что все произошло на его глазах, подробно описав, как это было.

Слишком подробно…

Ну, конечно, все могло произойти на самом деле. Искусственная гравитация, созданная на корабле, обеспечивала достаточную силу удара. Каждый из них, как ни мала такая вероятность, мог случайно споткнуться и упасть, разбив голову о край ванны с моллюсками. И рассказ об этом вряд ли вызвал бы у Горна какие-нибудь сомнения, если бы он не исходил от Курта Зигерта. Черного Зигерта, как его прозвали еще там, на Земле… А через несколько дней Курт как бы невзначай напомнил им в разговоре, что у покойного нет ни семьи, ни родных и, следовательно, причитающиеся экипажу по контракту двенадцать миллионов будут теперь делиться уже не на четыре, а лишь на три части.